Позже, в спальне, напряжение так возросло, что вылилось в бесконечный поток перешептываний. Герти рассказала о кладовке и о шорохах, которые она слышала, сидя в темноте. Две самые юные девушки расплакались и стали проситься домой.

– По-моему, Олана обращается с нами несправедливо, – прошептала Мири Эсе и Фрид.

– Моя мама нашла бы что ей сказать, – заметила Эса.

– Наверное, нам стоит вернуться домой, – сказала Мири. – Знай наши родители, что здесь происходит, они, возможно, не стали бы заставлять нас учиться.

– Прекрати подобные речи, Мири, – сказала Кэтар. – Если Олана услышит, она велит солдатам выпороть всех нас.

Беседа потекла медленнее, а затем вообще затихла, но Мири слишком устала и переволновалась, и сон не шел к ней. Она наблюдала, как ночные тени ползают по потолку, и слушала сонное дыхание остальных девушек. В виске застучал пульс, и она попыталась найти в этом утешение, словно каменоломня и дом были так же близко, как сердце.

Скажите маме и отцу, чтоб ели без меня,

Ведь я до дома доберусь, дай бог, к исходу дня.

Гора камнями застит путь, мешает мне шагать,

И пыли наглотаюсь я – вовек не прожевать.

На следующий день рабочие закончили ремонт и покинули академию, оставив там Олану, Ната, двух солдат и непривычную тишину. Мири не хватало стука и скрежета – звуков, означавших, что работа в каменоломне идет своим чередом и никто не пострадал. Тишина преследовала ее всю неделю.

По утрам до начала уроков девушки целый час трудились по дому – подметали, убирали, запасали дрова и воду, помогали Нату на кухне. Мири замечала, как некоторые, укрывшись за поленницей или позади академии, украдкой болтают по несколько минут. Возможно, они вовсе не сторонятся ее, подумала Мири, а просто привыкли друг к другу еще с того времени, как работали вместе в каменоломне. Она вдруг поняла, что ей отчаянно не хватает рядом Марды или Петера, который оставался ее другом многие годы.

Она увидела Бритту, несущую ведро с водой на кухню, и впервые задумалась, не кроется ли в ее молчании нечто большее, чем просто гордыня. Кроме всего прочего, Бритта родилась на равнине.

К концу недели девушки едва следили за объяснениями на уроках, настолько сильно их тянуло домой, где можно было заснуть у родного очага, сходить в часовню, пообщаться с родными и рассказать все, что они выстрадали и выучили.

– Вечером пойдем домой, – прошептала Эса своей подруге Фрид, когда Олана на минутку вышла из класса. Потом она повернулась к Мири, полная радостного предчувствия: – Мне все равно, насколько поздно, зато завтра у нас будет весь день!

Мири кивнула, радуясь, что наконец обратились и к ней.

Олана продолжила урок чтения, но тут Мири заметила, что Герти трет себе лоб, словно размышление доставляет ей боль. Из-за того что первый день занятий девочка провела в кладовке, она явно отстала от класса. Придется ей помочь, чтобы она догнала подруг.

Одно из деревенских высказываний Мир и теперь вспоминала особенно часто: «Несправедливость обжигает не хуже крапивы». Несправедливо, что Олана позволила Герти отстать, а теперь ничего не предпринимает. Внутренний голос подталкивал Мири что-то сделать, поэтому она подошла к Герти и присела на корточки рядом с партой, цепляясь за дикую надежду, что Олана сочтет ее действия правильными и оставит ее в покое.

– Я помогу тебе, Герти, – тихо сказала Мир и и нарисовала на дощечке Герти первую букву – Знаешь, что это?

– Что происходит? – спросила Олана.

– Герти пропустила первый урок, – ответила Мири. – Ей нужна помощь.

– Идите сюда, обе, – велела Олана.

Герти в ужасе открыла рот и вцепилась в края парты.