— Приятного аппетита, — выдавливаю из себя самую милую улыбку, на которую только способна. От приторности сводит скулы, но я держусь.

Себе кладу безопасный (и съедобный) кусок ветчины, сыр и вкусно поджаренный тост.

Неотрывно слежу за реакцией Астахова, но он, как будто чувствует, пьет только воду и не сводит с меня внимательного взгляда. Сколько можно разглядывать? Что он там хочет увидеть? Секретный шифр от сейфа отца?

— Вы не попробуете? — не выдерживаю и киваю на тарелку, стоящую перед ним. Стараюсь при этом сохранять невозмутимый вид.

— Последовала совету отца и решила показать все свои навыки во всей красе? — от его насмешки сразу злость закипает. Я уже поняла, что к моему папе Кирилл относится крайне недоброжелательно, поэтому решил оторваться на мне по полной программе.

— Да, — чего мне стоит держать лицо. На самом деле я в шаге от того, чтобы вскочить на ноги и опрокинуть все со стола на пол. Или прямо на Астахова.

— Что ж, так и быть, оценим твой кулинарный талант, Е-ва. А может у тебя еще какие-нибудь таланты имеются? — пр это взгляд Кирилла скользит ниже и останавливается на уровне моей груди, которая часто-часто вздымается от злости.

Господи, как он меня бесит! Просто вымораживает тем, как растягивает мое имя по слогам. А еще бесит, что сидит с видом царя, перед которым все должны падать ниц. И торс его голый тоже дико бесит!

И вообще… на что этот гад намекает???

***

— Ну как? — яд из моей улыбки только так сочится. Чувствую злорадство, когда Кирилл отправляет в рот кусок омлета.

Правда, ничего не подозревает? Или считает, что я трусиха, что будет заглядывать ему в рот, боясь, сказать слово поперек?

Нет, ну в рот Астахову я, и впрямь, заглядываю, потому что мне интересно, оценит он мою щедрость, с которой я сыпала соль. Оценил, вижу это по тому, как «женишок» вытирает салфеткой губы и отодвигает тарелку в сторону. Тут же отпивает воду из стакана.

— Я так понимаю, блины тоже на «ура» получились?

— Конечно. Не зря я все утро готовила, старалась для будущего мужа.

Делаю акцент на последних словах, чтобы ясно дать понять, как я к нему отношусь. Примерно так же, как и он ко мне. Каждой клеточкой тела презираю за то, что решил сделать из меня грушу для битья!

— В следующий раз могу посыпать не только солью.

— Угрожаешь? — усмехается так нагло, что сильнее сжимаю в руках вилку. Интересно, в случае чего, мне поверят, что это была самооборона? Буду говорить, что я пыталась защитить свои гордость и самолюбие, поэтому пришлось прибегнуть к таким варварским методам…

— Предупреждаю. Пока.

— Так, слушай сюда, Ева, — Кирилл поднимается из-за стола и со стуком ставит стакан на стол. Видно, что он слегка раздражен. Непроизвольно вжимаюсь в спинку стула, когда он подходит ближе. — Поигрались в мстителей и хватит. Я не в том возрасте, чтобы терпеть твои детские выходки.

Ну да, тебе — тридцать восемь, мне — восемнадцать. Разница в возрасте ощутимая, как и отношение к жизни. Так, какого вообще черта нужно было делать из меня свою невесту?

— Тогда отпустите меня домой.

— Это не обсуждается, — взгляд Кирилла становится жестче. — Завтра наш первый выход на люди, ты должна выглядеть как следует. Твои вещи уже привезли…

— Привезли? Папа? — тут же оживляюсь, чувствуя внутри себя легкое трепыхание надежды.

— Его водитель.

Даже не знаю, от чего мне больнее. От того, что папа не удосужился лично приехать и проведать меня, или от того, что отправил мои вещи, на корню зарубив все варианты возвращения домой. Внутри сразу все обрывается и летит в черную пропасть отчаяния.

Все мои попытки насолить в прямом и переносном смысле выглядят жалкими, когда отец не в силах защитить собственную дочь. Паршивее всего от того, что он и не пытается…