Раздвинув еловые лапы, Верушка попыталась разглядеть, что происходило на улице и где сейчас находятся собаки. Она не уловила никакого движения, и все же... что-то словно касалось ее кожи, предупреждая об опасности.

Несколько минут она ерзала в гуще еловых веток, пытаясь удержаться и не упасть, а когда подняла голову, то увидела разрывающее сумерки красное зарево.

Верушка застыла, когда поняла, что горит ее дом. Не ее, разумеется, а того, кто ей его сдал со всеми вытекающими последствиями. Она самолично подписала договор, в котором соглашалась нести за него ответственность и отвечать за его сохранность.

- О боже... - прошептала она и до боли закусила губу.

Неужели теперь ее обвинят в поджоге и потребуют выплатить компенсацию?!

До ее слуха донеслись легкие шаги. Верушка обернулась.

Из дома вышла высокая женщина. Сложив руки на груди, она просто стояла и молчала, а летний ветер шевелил ее светлые волосы. Такие же, как у Стася.

"Его мать..."

Верушка сглотнула, намереваясь окликнуть ее, но горло опять сдавило. Теперь от стыда. Она набрала в грудь побольше воздуха и едва не поперхнулась, когда вновь уловила тяжелый собачий запах.

- Помогите... - начала она, приподнимаясь над забором, но тут же отпрянула, когда увидела собачью морду с налитыми кровью глазами. Огромное животное, размером с настоящего волка, скоблило здоровенными когтями землю с той стороны заграждения, явно готовясь к прыжку. Белая шерсть этой собаки мерцала в лунном свете, словно серебро, отчего вокруг туловища виднелся голубоватый ореол.

Верушка ахнула, расцепила пальцы и рухнула вниз. Падение смягчили еловые лапы, при этом хорошенько исколов все открытые участки тела.

Злобное урчание и за забором затихло так же неожиданно, как и началось.

- Помогите мне! Пожалуйста! - простонала Верушка, прижимая к груди ушибленную руку.

- Пошла вон! - ответил женский голос. - Или я спущу на тебя собак!

- Вы не понимаете... Я Верушка! Мы со Стасем... Стась, он...

- Пошла вон, голодранка!

Верушка задохнулась от боли и обиды.

- Стась сказал, что я... - она не закончила фразу и тут же взмолилась: - Неужели вы позволите, чтобы меня загрызли прямо у вашего дома?

- Убирайся отсюда, иначе тебе несдобровать. Одно мое слово, и от тебя мокрого места не останется!

Верушка выползла из-под ели и тут же оказалась перед тем самым псом из оврага. Серый, матерый, с высокой холкой и мощной челюстью, он смотрел на нее, широко расставив лапы и скаля клыки. На секунду его взгляд показался Верушке вполне осмысленным и даже... знакомым, но абсурдность этой идеи зашкаливала, однако точно показывая, что жизнь ее на волоске.

Двое других псов ловили каждое движение своего вожака и готовились кинуться на Верушку в любую минуту. И если мать Стася сдержит слово и решит выпустить еще и своих собак, то от нее реально ничего не останется. Да одна эта белая сука с желтыми горящими глазами способна перекусить шею Верушки в один момент!

Верушка поднялась и стала медленно отступать. Пес зарычал. Она огляделась, а затем, не разбирая дороги, помчалась вон. Протяжный вой, раздавшийся следом, заставил ее бежать без остановки до самого шоссе, и только там она наконец смогла сбавить темп, чтобы затем просто идти вперед навстречу неизвестности.

6. Глава 6

Клим стремительно покинул главный зал Департамента, когда за его спиной еще раздавались поздравительные речи и овации. Где-то глубоко внутри он должен был чувствовать воодушевление, но правда заключалась в том, что эту работу мог выполнить только он, и была она настолько весомой, сколь и грязной. Ведь по сути своей Климентий Парр являлся палачом, а палачи в любое время вызывали лишь ужас и отвращение.