– Да, так получилось, – вздохнула она. – На кукурузнике в Симферополь довелось два или три раза летать, а на больших самолетах – ни разу. Что-то мне не по себе становится, как только представлю, что, не зная языка, окажусь в чужой стране.

– Банкир, наверняка, русский язык знает, – утешил Степан. – Если нет, то у него под рукой переводчик. Тебе придется лишь улыбаться, изображать умную девушку. Ты у меня прирожденная актриса. Не трусь, Элка, выше голову и хвост трубой, все у нас получится.

–Тебе легко мечтать, рассуждать. Не придется лететь к черту на кулички.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

– За чужой счет каждый горазд, напиться. Эх, нам бы их капитал и возможности,– вздохнула Эллина и призналась. – Меня настораживает большая разница в возрасте. Не афера ли с этим объявлением?

– Тридцать лет, пустяки, – развеял он ее тревогу. – Я знаю одного старого чудака, так он женился на девушке с разницей в сорок лет, почитай, на внучке. Правда, она от него после медового месяца сбежала, но факт остается фактом.

– Это же инцест, кровосмешение? – возмутилась жена. – От таких браков родятся калеки с разными патологиями…

– Она ему не родственница, – сообщил Степан. – Хоть и месяц, но потешил свое самолюбие, насладился юным телом.

– Чего только на белом свете не бывает, поэтому и называют его грешным, – вздохнула Пшонка. – Помилуй и сохрани нас, Господь, от напастей, одари нас лучше счастьем…

Фортуна им не изменила. Все получилось, как надо – старпом не подвел, дал в кредит семьсот долларов, новый паспорт оформили в рекордный срок. Эллину немного приодели в меховые сапожки и недорогое бывшее в употреблении пальто с норковым, кое-где изъеденным молью каракулевым воротником.

– Степ, может про запас занять долларов триста у соседки Тамары Батрак? У нее валюта водится, недаром в Турцию и Польшу мотается за барахлом, – предложила супруга.

– Упаси Господь с этой базарной бабой связываться, – возразил супруг. – Начнет приставать, зачем да для кого? Она ушлая, без нотариально заверенной расписки не даст. А затем, если просрочим возврат долга, то не будет покоя, по судам затаскает. Мой кореш Кирюха под честное рыбацкое слово без всяких возражений и расписок валюту дал. А бабы себе на уме.

– Пожалуй, ты прав. Тамара мне тоже не нравится за длинный и острый язык, – призналась Эллина. – Любит в чужие дела совать нос, поэтому я отказалась от предложения вместе спекулировать на рынке тряпками, памперсами, бижутерией и турецким золотом. Всех осуждает, срамит, считая лишь себя праведной и справедливой. Горя и сплетен не оберешься.

– Вот именно, – подтвердил Степан, редко соглашавшийся с женой, и обнадежил. – Голландец тебе на радостях соболью или норковую шубу подарит, колье с бриллиантами, перстни с рубинами и изумрудами. У него, коль решил жениться на русской бабе, евро и доллары куры не клюют. Мучается, страдает из-за того, что не знает, что с ними делать. Мы быстро найдем им применение. У нас столько проблем, где тонко, там и рвется.

Пшонка подвела тушью ресницы, навела на щеках румяны, а губы очертила алой помадой. Освободилась от термобигудей и светло-каштановые волосы локонами обрамили ее голову. Степан с удивлением и восторгом произнес:

–Ох, ты, птичка моя, да ты у меня, красавица писаная! Глаз не отвести. Что ж ты раньше так не чепурилась? У голландца голова пойдет кругом, слюни потекут. Жаль тебя отпускать. Чувствую сердцем, что он от тебя не отстанет, пока не согрешишь.

– Степ, может, я никуда не поеду? Сердце не лежит и какое-то смутное предчувствие?– призналась жена.