Третий перелом, и, пожалуй, хватит. Урок получился достаточно запоминающимся.

– Уходи. – Виттар повернулся к Кагону. – Ты и твои люди. Сегодня я не настроен убивать.

А ведь всерьез воспримут каждое слово. С другой стороны, репутацию поддерживать тоже надо.

Спорить не стали. Убрались. Хотя не следовало надеяться, что проблема на этом решена. Не Кагон беспокоил…

Зачем Лунному Железу Торхилд?

Она же стояла, понурившись. Чувствовала себя виноватой? Ей и вправду не следовало бы показываться на глаза сородичам, но кто ж знал, что Ртуть настолько осмелеет. Или это не смелость, но глупость? Решили, что Виттар с удовольствием избавиться от докуки?

Коготь с легкостью разрезал шелковый шнур, которым были спутаны запястья. На белой коже остались розовые отметины, вид которых злил не меньше, чем запах ее крови.

– Почему ты не позвала на помощь?

Хотела что-то ответить, но в последний момент прикусила губу:

– Простите, райгрэ.

Шелестящий мертвый голос. Губы синие. И круги под глазами залегли.

Кажется, Виттар знал ответ на свой вопрос: потому что не думала, что кто-то поможет. И если догадка верна, то его собственная стая заразилась гнилью.

В библиотеке Макэйо были самые разные книги. А Торе нравилось читать.

О других землях. Обычаях. Правилах.

О животных и растениях.

О камнях, ритуалах, источниках.

Об альвах. И о людях.

Книги часто ей помогали, и та, кажется, сама подвернулась под руку.

История мальчика, который был слабым и трусливым, и человеческая стая охотилась на него. Тогда мальчик, неспособный защититься сам, придумал другого себя. Тот другой не знал страха. Он оказался очень хитрым… и злым. Убив всех врагов, он решил, что уходить не желает. И тогда прежнего мальчика совсем не стало.

Наверное, так правильно: выживают сильные.

Так появилась Хильда.

Она, конечно, не разговаривала с Торой, как это было в книге. И никогда не занимала разум полностью, спасая Тору от мира, но все равно помогала советами.

Хильда не видела кошмаров о смерти родителей. Не дрожала, заслышав шаги за дверью. И в отличие от Торы, наверное, была способна себя убить. Например, если бы ее снова позвали к королеве.

Хильда умела слушать и запоминать. Не пряталась от Макэйо, но учила Тору вести себя так, чтобы он оставался доволен. Возможно, именно благодаря Хильде Макэйо не бросил Тору потом, когда она стала слишком взрослой для него. Макэйо завел себе новую любимицу, а Тора осталась среди редкостей. Это была спокойная жизнь, и Хильда исчезла.

Тора думала, что насовсем, но ошибалась: в этом доме она вновь стала нужна.

Хильда умеет выживать.

Она просыпается среди ночи за мгновение до того, как в замке повернется ключ. Хильда скатывается на пол и прячется под кровать, прижавшись к полу. Она не позволяет кричать, но молча проглотит пыль и закусывает до боли пальцы. Боль делает Хильду сильней.

Хильда знает, что те, кто приходят в комнату, лишь делают вид, будто не замечают Торхилд. Ее убежище ненадежно, но это – часть игры.

Им нужен страх.

И Тора боится.

Шагов. И скрипа двери. И тени, что ложится на порог. Запаха лимона, который перебивает все прочие запахи, и Тора при всем желании не сумеет узнать ночного гостя… впрочем, их ведь много. Иногда двое. Трое. Или даже как-то четверо, в самый первый раз, когда она еще не знала, что нужно прятаться.

Она проснулась оттого, что на лицо положили подушку. Тора попробовала вывернуться, но оказалось, что ее руки и ноги держат. И кто-то шепотом отсчитывает секунды:

– Двадцать один… двадцать два…

Тора задыхалась и рвалась. А Хильда приказала успокоиться и прекратить сопротивление. Те, кто пришли, не посмеют убить, но чем больше Тора дергается, тем хуже ей будет.