И Виттар посмотрел на городок, раздумывая о том, что, возможно, имеет смысл возглавить именно этот отряд. В конце концов, стабилизированная жила в особом контроле не нуждается. А Виттар просто проверит, глядишь, на месте тот самый звук, который привлек внимание Крайта, хотя и не на уровне разума, зазвучит яснее.

Мироздание соизволило мне улыбнуться, что было довольно-таки подозрительно. Мой жизненный опыт подсказывал, что за каждой такой улыбкой следует хороший пинок, и, вместо того чтобы радоваться жизни, я мысленно нащупывала пути к отступлению.

Уходить придется по воде: лесу я не настолько доверяю, точнее, не доверяю совершенно. С него станется вывести на след собак, обычных, четвероногих, за которыми, как правило, идут всадники с арбалетами, копьями и желанием потешить душу хорошей травлей. И если одна я с легкостью избавилась бы от такого сопровождения, то пес все осложнял.

Хорошая мишень. Большая. Неповоротливая…

Безопасная для охотничков.

Нет, может, конечно, повезет и все обойдется, но… уходить лучше по воде.

Она же подсказала путь.

Ручей не исчезал, но, наполняясь силой подземных родников, расширялся и превращался в полновесную речушку с топким илистым дном и неторопливым течением. Вода шептала о том, что дальше речушка разбивалась на рукава, поила землю без леса и пряталась под камнями. Там же, набравшись глубинного жара, выносила на поверхность мертвую бурую землю, горячую и едкую.

Полагаю, речь идет о серных источниках, которые, если я правильно помню, должны быть южнее. Почти по пути… Сера воняет, и собаки будут бесполезны. Моему псу тоже придется нелегко, но тут уж потерпит как-нибудь.

Одно меня смущало. Вода говорила, что до источников «далеко», а в ее понимании это означало от нескольких лиг до нескольких десятков лиг, которые придется преодолеть мало того что пешком, так и по открытой местности.

Мироздание помалкивало, не спеша облегчить мне работу.

Оно и так было добрым.

На топком берегу, под молодой порослью мучного ореха, я и вправду выкопала полторы дюжины прошлогодних плодов, крупных, с мой кулак, в плотной осклизлой кожуре, которая на солнце быстро подсыхала и трескалась. А в силки попался заяц.

– С чего вдруг такие подарки? – поинтересовалась я у леса.

Он не ответил, только уронил на волосы сережку вяза.

Зайца я освежевала на месте, закопав шкуру и потроха в кучу листвы: лес имел право на долю в добыче. И цепочка муравьев тотчас устремилась по кровяному следу.

Мясо – это хорошо… Мяса я и сама давненько не видела. С последнего хутора, кажется, где со мной расплатились салом, колечком сухой домашней колбасы и связкой сушеных лещей. Когда это было? Не помню. В лесу все дни похожи друг на друга, и легко заблудиться во времени.

Калужница как раз зацветала… и дождь шел. Точно, дождь помню распрекрасно и то, как пожилой хозяин хутора уговаривал остаться на ночь. Темно было, слякотно снаружи, а при доме аккурат баню растопили, и местечко мне на самой печи обещано было, теплое…

Он говорил и руки потирал, красные, растрескавшиеся. И медное колечко почти слилось с выдубленной кожей, вросло в плоть.

Я на колечко и глядела.

А потом вдруг поймала на себе цепкий жадный хозяйкин взгляд и передумала оставаться. Женщин куда сложнее обмануть, особенно таких, которые долго живут при лесе и научились слушать.

Останавливать не посмели.

Конечно, может, люди и вправду решили проявить доброту, но лучше ночь помокнуть, чем очнуться в погребе… а то и вовсе на поле.

Весна – удачное время для ритуалов.

А вот колбаса была хорошей, с чесноком и тмином… жаль, закончилась быстро.