Вопросы он будет задавать. Капризный щенок. Животное!

Однако сейчас, глядя на сына, Гелсарт понимал, что тот изменился. Это было заметно даже внешне, Зэйн неуловимо повзрослел за последний месяц. Как будто сменил кожу. Хочет помериться с ним силами? Властителю было смешно.

Он только собирался напомнить, что...

- Как умерла моя мать?

Резко.  

По инерции Гелсарт еще продолжал смеяться. Кажется, он недооценил мальчишку. Что-то черное взбаламутилось в душе властителя, когда он смотрел в глаза сына, посмевшего бросить ему вызов.

- Она была казнена за измену, - холодно проговорил он.

Жестокая ухмылка искривила рот властителя. Он смотрел в застывшие, наливающиеся гневом и болью глаза Зэйна, как бы говоря: хочешь играть со мной во взрослые игры? Гелсарт готов был поиграть.

- Какая измена? - выдавил наконец Зэйн. - О чем ты, отец?

- А что по-твоему я должен был подумать, когда увидел покрытого чешуей ребенка? - зло процедил Гелсарт, подавшись к нему торсом.

Со стуком поставил сой бокал на стол и рыкнул:

- И не тебе, чудовищу, меня судить.

***

Надолго повисло тяжелое молчание. Зэйн едва мог дышать, словно у него раскаленный кол застрял в груди. Отец бил безжалостно и точно.

Это ведь он ЧУДОВИЩЕ. Если вспомнить, скольких несчастных он растерзал в животной ярости. пока научился владеть собой... С трудом протолкнув воздух в легкие, Зэйн наконец заговорил:

- Я слышал, странствующий жрец в первый раз посетил тебя в день моего рождения. Что тогда сказал Оракул?

Гелсарт, до того пристально смотревший в его глаза, отвел взгляд. Потом медленно протянул руку за своим бокалом и проговорил, отпивая вино:

- Что ты мой сын. И что родился таким из-за проклятия.

Впервые он ничего не мог прочесть в глазах сына. Тот словно скрылся от него за непроницаемой завесой. Возвращаться мыслями в тот день было неприятно, властитель ощерился вспоминая свою неукротимую ярость при мысли, что какая-то тварь посмела ЕГО проклясть. Он залпом допил вино и сказал:

- Оракул предрек, что у меня больше не будет детей. И добавил «В наказание за...»

- В наказание за что?

- Этого я уже не услышал. Снес ему голову.

- Снес голову?

- Да! Никто не смеет вторгаться в мою спальню! Никто не смеет судить меня.

- Ты убил странствующего жреца?

- Нет, - ответил Гелсарт, уже смягчаясь. - Мерзавец ускользнул от меня.

Вопрос повис в воздухе, но так и не прозвучал. Гелсарт понимал, о чем Зэйн хочет его спросить. Он и сам иногда задавался этим вопросом. Не боится ли властитель наказания свыше? Нет. Пока жив, он ничего не боялся. Бог? Гелсарт не верил в Бога. И в смерть свою не верил тоже. Потому нечем было его напугать.

Опять повисло глухое молчание. Гелсарт ушел в воспоминания, а его сын, судя по виду, размышлял. Потом Зэйн подался вперед, сложив руки перед собой, и спросил уже спокойно:

- Что сказал Оракул, когда приходил во второй раз?

Вынырнув из воспоминаний, Гелсарт уставился на сына. Не ожидал столь взвешенной реакции, думал, мальчишка начнет по своему обыкновению истерить.

Зэйн прокашлялся, словно слова его душили, и проговорил:

- Когда я впервые обратился.

Властитель скептически скривился, глядя на сына. Зачем копаться в прошлом, все равно ничего изменить нельзя? Однако тот качнул головой и упрямо повторил:

- Мне надо знать. Может быть, это поможет мне быстрее с собой справиться.

Неприязненно выдохнув, Гелсарт тихо произнес:

- Оракул сказал, указывая на тебя, что мальчик не останется таким навсегда, но я должен выстроить специальный дворец, и держать там порожденное мной чудовище, пока.... Дальше я не стал слушать.

Секунду звенела тишина.