- Нити Олроса свяжут вас воедино навсегда! - прогремел голос Дабриэля и он, соткав их буквально из воздуха, кивнул нам.     

Я инстинктивно протянула руку в сторону кюре, совершенно уверенная в том, что эти самые нити образуют что-то вроде обручальных колец, но, к моему огромному удивлению, золотистые петли спустились вниз. Одна из них нырнула мне под юбку, весьма ощутимо при этом пощекотав, вторая - оплела лодыжку Андора. Среди гостей послышался вздох… Я тоже хотела выразить свои эмоции именно подобным образом. Порой я, конечно, думала, что брак - это кандалы, но не настолько же в буквальном смысле! Хорошо хоть не удавка, и на том спасибо.     

- Теперь вы, господин Андор и вы, госпожа Андор, муж и жена. И это нерушимо! - возвестил кюре, и тишина в зале стала практически стерильной.      

Я же стояла, смотрела прямо впереди себя и только чувствовала, как щиколотку приятно покалывает. И как я ощущаю растерянность, что опутывает меня всё сильнее на манер душащего кокона.   

А потом безмолвие прорезал окрик:    

- Великий Оливер! Скорее! Ей очень плохо!      

Плохо сделалось кому угодно, но только не мне. Я же, напротив, чувствовала себя ну о-о-очень хорошо. Даже хихикнула от удовольствия, разлившегося по телу. Эйфорию, впрочем, я испытывала ровно до того момента, когда Ястреб сорвался с места и устремился туда, где этой самой особе сделалось дурно.    

Я, конечно, уже прекрасно понимала, о ком речь… но эти нити Олроса… Господи, они были самым приятным, что я когда-либо чувствовала на своём теле.    

А вообще, что за ерунда? Где поцелуй, скрепляющий наши узы? Где близость с женихом - ныне мужем? Где вообще мой супруг, чёрт бы его побрал?    

Я пыталась подняться на цыпочки и разглядеть из-за спин сгрудившихся передо мною гостей, что творится там, куда Мирогаст ускакал почище резвого скакуна. Ничего не выходило. Раздавались лишь охи, вздохи и перешёптывания, но среди них я толком ничего не могла разобрать.     

- Воды! Принесите воды! - взмолилась какая-то женщина.   

Кажется, это была тётушка Андора. Одна из. Неужто кому-то из их троицы стало нехорошо?    

Наконец, гости немного расступились и я смогла разглядеть, кто же валяется на полу без чувств. Тут же изо рта моего вырвалось скептическое хмыкание. Валялась Моль - это первое. Без чувств? Отнюдь! Это второе. И вовсе не на полу. Это третье.    

В общем и целом, картина вырисовывалась следующая. Только что женившийся на мне Андор, припав на одно колено, держал в руках свою приму, а та - вероятно, в глубочайшем обмороке! - обозревала окружающих таким взором, что ей бы позавидовали все актрисы больших и малых академических театров.    

Желание скрестить руки на груди, а потом - гордо удалиться бог весть куда, сейчас было особенно сильным. Подумать только! Ястреб бросился практически от алтаря к своей любовнице, что сейчас валялась в притворном обмороке! При этом оставил свою маленькую - ну, в какой-то мере - жену в одиночестве!     

- Я отнесу госпожу Альбу на террасу. Там свежий воздух! - вызвался Хугс, оказавшийся возле Мирогаста и лежащей на его руках Тилапии.     

Сам Ривальд бросал на Ястреба красноречивые взгляды, по которым можно было явственно прочесть: «Ну же, идиот, перестань трястись над своей молью и отправляйся к новоиспечённой жене!»       

Андор, после некоторого колебания, всё же передал свою приму в руки Хугса и, когда тот удалился, неся Тилапию прочь, возвестил:     

- Госпоже Альба стало нехорошо. Вернёмся же к тому, на чём мы остановились.    

Ага. Остановились мы на том, что полюбовницы моего мужа падали на пол, как наливные яблоки по осени. Вот на чём мы остановились.