Мэл держала его так осторожно, словно он был живым существом, и наблюдала за тем, как стрелка, сделав полный круг, указала на уступ – как раз в ту сторону, откуда она пришла.

– Знаешь, что это? – За ее спиной раздался голос владельца «Морехода» (видимо, его тезка по профессии), и она подпрыгнула от неожиданности.

На его одежде расплывались пятна от соленой воды, кожа обветрилась, но при этом брошенный из-под густых бровей взгляд был добрым. Поговаривали, что он порядочный человек, хоть и считает налоги чем-то совершенно необязательным, и даже готов пойти на честную сделку, если увидит, что иначе сторговаться не удастся.

– Да. – Мэл знала, хотя на «компасе» не было этикетки. Она читала об этом предмете в четырех разных книгах. – Это касапасаран.

– Знаешь, в чем его особенность? – Голос Морехода был хриплым, словно он наелся песка, на котором стояло его судно.

– Вроде бы… Где бы ты ни оказался, игла укажет путь домой.

Мэл уже знала, как будет использовать касапасаран. Девочка обладала уникальной способностью ориентироваться в пространстве. Указывая на запад, она уверенно говорила: «Это север», часами шла не в ту сторону и останавливалась, только когда видела уходящее за линию горизонта солнце. Для человека, который не мог жить без полетов, это была серьезная проблема. Но с касапараном Мэл могла отправиться куда угодно, зная, что стрелка всегда укажет путь домой.

– И у тебя хватит на него денег?

Мореход забрал касапасаран и начал протирать его от пыли полой рубашки. Мэл знала, что на самом деле моряка зовут Лайонел Голбайн, но никто никогда не называл его по имени («Это можно понять, – думала Мэл. – Лайонел!»).

– Да.

– Молодым и хорошеньким скидок не делаем. Из жалости к тем, у кого челка кривая, тоже.

– Да есть у меня деньги! Я накопила.

Она засунула руку в карман плаща и, вытащив монеты, пересчитала их на ладони: две золотые, девять серебряных.

Мореход пристально посмотрел на нее и кивнул.

– Ладно. Никаких расписок, никакого возврата.

– Знаю. – Она засомневалась, а потом, поскольку любопытство уже измучило ее, быстро выпалила: – Вон тот кинжал, у него еще на этикетке написано, что он может разрезать все на Архипелаге… Если это правда…

– Никаких «если»! – сказал Мореход. – Он может. Это же гримурный клинок, не зря так называется.

– Я только хотела спросить, получится ли им разрезать такой же кинжал? Или нет?

– Другого такого нет и никогда не будет. Это древнее лезвие, которое выковал кентавр для самого Бессмертья.

– Тогда откуда вы знаете, что он может разрезать что угодно? Вы его проверяли?

Вопрос явно был ошибкой. Глаза Морехода угрожающе сузились, словно кто-то прикрыл ставни.

– Хочешь сказать, что я вру?

– Нет, конечно нет! – горячо возразила Мэл. – Мне просто любопытно.

– Безопаснее быть нелюбопытной, – отрезал Мореход и протянул ладонь.

Она торопливо положила в нее монеты. Он выждал одну долгую, тяжелую секунду, потом улыбнулся и протянул касапасаран.

– А теперь бегом отсюда, пока я не передумал. Не стоило его продавать за такие гроши. Хотя ты сразу поняла, что это такое, а это что-то да значит. Кто знает, кто знает… Странное сейчас время.

Мэл улыбнулась и поспешила наверх.

Когда она ступила на песок, ветер усилился. Ей захотелось побыстрее оказаться в лесу. Там было одно место, которое девочка давно мечтала изучить. Если раньше она могла заблудиться и несколько дней кружить вокруг одного и того же дерева, то теперь с касапасараном все будет по-другому.

Ветер надул плащ, и она взлетела, поднявшись на двадцать три фута вверх.

Мэл не видела, как за ее полетом следит убийца.