Киммериец проникся должной решимостью достойно наказать виновного в этом непонятном дурацком происшествии.

Однако снаружи его ждал ещё один неприятный сюрприз.

Нет, не в смысле испортившейся до лютого шторма погоды, или судна конкурентов (а их у удачливой команды авантюристов всегда хватает!), или опасной близости единственной оправдавшей хоть как-то действия рулевого причины – предательских рифов и скал.

Ничего такого не наблюдалось. Почти полная луна на многие мили освещала совершенно пустую и мирную водную гладь. Серо-зелёные бурунчики небольших волн игриво разбегались от форштевня корабля. Ровный и довольно крепкий ветер – явление приятное и редкое в этих коварных широтах, где зачастую нервы моряков испытывает мёртвый штиль, иногда без всякого предупреждения сменяющийся свирепыми штормами – подгонял «Вестрел» во всей красе полной парусности к намеченной Конаном цели.

Впрочем, если судить по звёздам, чёртов вахтенный не совсем точно придерживается указанного ему курса. Значит, тем хуже для него – заслуженного наказания не избежать!

Поднявшись на крышу своей каюты, где и располагался, собственно, капитанский мостик, и штурвал, Конан обнаружил там полное отсутствие кого бы то ни было.

Массивное рулевое колесо шести футов диаметром свободно крутило своими отполированными крепкими просолёнными руками моряков рукоятками то в одну, то в другую сторону, а «Вестрел», славящийся отличными мореходными качествами, чутко реагируя на малейшие отклонения румпеля, бодро, и, как показалось киммерийцу, даже как-то весело, рыскал то вправо, то влево. Глаза капитана этого «весёлого» хулигана, при виде столь вопиющего на море безобразия, сильно расширились, а рёв мог бы разбудить и мёртвого, хотя он обращался только к своему помощнику:

– Велтран!!!

Первый помощник, он же и боцман, и суперкарго, и т.д., не замедлил появиться на сцене, выскочив, словно чёртик из коробочки, из люка на юте, где квартировал экипаж:

– Да, капитан, я здесь!

– Я рад, что ты здесь. Я просто счастлив, что ты здесь! А теперь я хочу услышать внятное и простое объяснение, почему чёртов вахтенный НЕ здесь! – прорычал не на шутку разъярённый Конан, передавая штурвал в руки поспешно вскарабкавшегося к нему по крутому трапу толстячка.

– Ума не приложу, Конан! В кубрике его тоже нет. Впрочем, я мог и ошибиться впотьмах.

Там сейчас такое!.. У половины ребят попадали гамаки от рывка, и всё барахло тоже, и на полу настоящая каша! И, конечно, шум стоит страшный!

Конан не мог удержаться от улыбки, представив неразбериху, царившую сейчас в большом, но низковатом отсеке команды. Да уж, они молчать не будут! Лишь бы обошлось без серьёзных травм. Впрочем, падать в низком кубрике невысоко.

– Все там живы? – он внимательно осматривал море в кильватерной струе.

– Да живы-то все… Но пара-тройка расквашенных носов и сломанных рук и рёбер точно есть! Сейчас выстрою всех на палубе для осмотра и лечения, и хорошего разноса мерзавца Ингеза – это была его вахта!

– Хм… Мне нравится ход твоей мысли, помощник. Эй, Рнего, иди сюда! Встань пока к штурвалу. Держи на Корейн, – Конан показал на стоявшую уже низко над горизонтом зеленоватую звезду щупловатому, но обладавшему поистине соколиным зрением проворному зингарцу, следом за которым из люка постепенно выбирались, потирая ушибы и ссадины, и бережно прижимавшие к животу поломанные, похоже, руки, корсары.

Все они были в той или иной степени потрёпаны, помяты, и, разумеется, злы.

Как это водится среди пиратов, отчаянных буянов и храбрых вояк, своих чувств и мыслей  они не скрывали, и на голову (и не только) злополучного немедийца было обрушено множество проклятий и призвано разнообразнейших способов кары. Досталось и предкам вахтенного, и даже возможным потомкам.