– Простите. Не заметил опасность.

Громкий смех был ему ответом. Зрители оценили его юмор, прониклись к чужакам доверием, оттеснили Ольгу и гурьбой повели незнакомцев к месту ночлега. Один из парней постарше подъехал к толпе на лошади с телегой. В неё загрузили чемоданы, на которые посадили иностранцев. И так, в ребячьем сопровождении, они и въехали во двор бабушки Марии.

Пауль ещё пытался, как мог, шутить по-русски, но сам уже смеяться не мог. Хозяйка Мария быстро прогнала детей со двора, помогла Милене слезть с телеги и показала жестом на скамейку. Потом принесла таз, налила в него тёплой воды из чайника и предложила Милене опустить в него ноги. Пауль присел на скамейку рядом с любимой. Хозяйка приставила корявый указательный палец к своим губам, давая Паулю сигнал – сидеть и ждать своей очереди. Павел понял её, противоречить не стал, да и не хотелось ему ни о чём говорить, думал только о том, как бы поскорее добраться до постели.

Так начался их первый день проживания в глуши, вдали от города и других населённых пунктов. Хозяйка Мария, женщина пожилая, невероятно полная, но довольно подвижная и разговорчивая, пригласила их отобедать. Когда они зашли в горницу, то увидели богато накрытый стол. Центральное место на нём занимала глубокая алюминиевая чашка с варёной картошкой, подрумяненной на горячем жире и посыпанная зеленью.

– Ну, кажется, жизнь налаживается, – прошептал Пауль, подмигивая Милене. – Ничего, подруга, выживем, только придётся приспособиться к новой жизни.

– Поражаюсь твоему оптимизму, – услышал он в ответ от Милены. Её недовольный голос звучал уже не так уверенно, как на первом этапе их поездки, но это не могло испортить Паулю настроения.

– Ничего, Милена, мы просто с тобой устали во время этого долгого перелёта. Завтра будет день – будет пища, – вспомнил он вслух очередное выражение из тех, которые часто повторяла Илона в последние дни перед их отъездом.

Перед лицом Пауля всплыло лицо Илоны. Её грустные карие глаза смотрели на него прямо и, не отрываясь, проникая взглядом вглубь его существа. Лицо, без обычной на нём улыбки, заставило Пауля задуматься о причине её грусти. «Интересно, чем она сейчас занимается? – подумал он. – Что сказала бы в ответ на мой вопрос: Как тебе здесь нравится? – если бы оказалась в нашей ситуации.» Пауль представил себе на минуту, как будет рассказывать Илоне об их с Миленой путешествии, когда они вернутся домой. Он увидел внутренним зрением, как глаза Илоны засветились, улыбка появилась на её лице. Потом услышал её слова, прозвучавшие как будто рядом: «Ребята, крепитесь. Это только начало. То ли ещё ожидает вас впереди!» Пауль даже улыбнулся в ответ на её слова и потом только понял, что грезит наяву. Милена смотрела на него внимательно, но не нашла в себе сил вслух выразить впечатление от его счастливой улыбки. Про себя подумала: «Ну, прямо, как ребёнок. Радуется всему, что видит, как будто домой приехал. Жаль, что нельзя завтра улететь обратно. Боже, дай силы вынести этот первобытный образ жизни. Если бы я знала, что мне здесь предстоит, никогда бы сюда не поехала».

Фрау Перец, совершая свой очередной, теперь уже ночной «обход больных» в отделении, в одной их комнат обнаружила детский уголок, в котором в это время спали дети: кто в коляске, кто на кроватке, несколько маленьких фигур расположились по углам детской площадки. Их охраняли звери: зайчик, две собачки, кролик лопоухий, коричневая обезьянка и несколько других мягких игрушек. В комнате было темно, но свет, идущий от окна, освещал спящих. Хозяйка комнаты, мадам Динозаврия, так называли её обитатели отделения, тоже находилась в ней. Она спала на большой кровати, у стены, расположенной в противоположной стороне комнаты. Тишина и покой царили в ней. Было как-то непривычно тихо. Днём из этой угловой комнаты часто раздавались громкие крики, стук и даже вой. По-видимому, именно это обстоятельство и привлекло днём внимание фрау Перец, оттого она и посетила комнату в ночное время, когда никто не мог обратить на неё внимание.