Сделав выдох, мужчина достал из нагрудного кармана пиджака носовой платок…

В это время на сцене уже во всю господствовал фокусник: молодой руководитель цирковой студии – Серега по прозвищу Джин, одетый в шелковую рубашку с широкими рукавами, черные брюки и жилетку, расшитую бисером. Он честно обманывал зрителей. И самое главное – без всяких для себя последствий. Слава богу, статья за этот обман ему не светила – ведь это искусство. Не так ли?

Итак, номер подходил к завершению, на закуску маэстро попросил выйти добровольца из зала, дабы тот на своей шкуре ощутил всю прелесть волшебства. Карлик, сидевший рядом, перевел на меня загадочный взгляд.

– Не желаете? – поинтересовался он.

Я категорически замотал головой.

– Жаль. А впрочем, как знаете… – проблеял он и отвернулся.

Но тут произошло нечто невразумительное. Моя правая, заметьте, правая рука сама собой взмыла вверх.

– Ну, вот и отлично… – услыхал я издалека голос артиста. – Вы не стесняйтесь… идите… идите… зал вас поддержит аплодисментами.

Далее случилось еще более невероятное: неведомая сила поставила меня на ноги, руки опустились по швам, и я как под гипнозом двинулся к сцене.

За кулисами начали понемногу успокаиваться, и даже директор покинул передовую, растворившись в проеме выхода, бурча какую-то несуразицу.

Лилек к этому времени оправилась от испуга. Глядя в небольшое зеркальце, она нервно поправляла свой макияж. Руслана тем временем освободили от шнура. Дали большую дозу валерьянки и отправили в гримерную, дабы оправиться от нервного потрясения в компании добродушной уборщицы – тети Груни. «Потерпевший» растянулся на узком диване, глазами вперся в потолок, ритмично повторяя:

– Я не виноват… он сам… сам… ну, выпил немного – виноват, каюсь… но чтобы такое… нет! Это уже слишком… перебор!

Тетя Груня, дежурившая рядом на стуле, словно заправский психолог с многолетним стажем, участливо слушала его бормотание и тихо, будто убаюкивая, приговаривала:

– Ничего, соколик, все образуется. Главное сейчас: расслабиться и не нервничать – нервы беречь надо. Я за свою долгую жизнь и не такое повидала…

Но правды ради нужно отметить, что ничего подобного она, конечно, не видала. А что делать в данной ситуации? Надо же, в самом деле, как-то человека подбодрить, успокоить.

А за кулисами тем временем молодые танцоры импульсивно перешептывались, выдвигая наперебой разные немыслимые предположения по поводу произошедшего инцидента. Но все гипотезы тут же ими безоговорочно отметались из-за нелепости вышесказанного.

Я как добровольная жертва из зала практически героем появился на сцене. Хотел, было, объявить свой протест: мол, сюда вовсе не собирался, но… не мог даже сосредоточиться, будто кто-то планомерно управлял моими действиями. Иллюзионист предложил присесть на приготовленный заранее стул, а сам, широко улыбаясь, развернулся лицом к зрителям и стал объяснять суть предстоящего номера.

Внезапно за его спиной раздался грохот. Так и есть – я беспомощно сидел на полу на пятой точке и злобно сверкал глазами. Зал, естественно, взорвался диким гоготанием. Конечно, со стороны, это выглядело уморительно, но на мое место, пожалуй, не нашлось бы ни одного добровольца.

«Ну, и денек сегодня! – пронеслось в моей голове. – Прямо пятница, тринадцатое…». Сдерживая ярость, я под общий хохот самостоятельно занял вертикальное положение, отряхнулся, критично осмотрел стул, покрутив его в разные стороны. Наконец, удовлетворенный мебелью, наивно повторил дерзкую попытку его оседлать.

Но тут случилась непредвиденная оказия. Когда я коснулся задом мягкого сидения, стул, будто дикий необъезженный мустанг, отпрыгнул назад, вследствие чего я снова оказался на полу под дружный несмолкающий хохот довольной публики.