Фактически, он вогнал меня в кабалу.

Теперь фиг уволишься от него.

Может быть, у Крис денег занять?

У нее своих нет, но ей Булат не откажет, верно?

Однако сумма такая… немаленькая.

Ладно, выхода у меня пока другого нет.

Медленно ставлю подпись, небрежно черкаю имя и фамилию. Мирасов не сводит взгляда, потом пристально рассматривает.

– Надо же, а я думал, у меня почерк паршивый. У тебя – еще хуже, Санька.

Я чуть не скриплю зубами, когда он в очередной раз меня так называет. Не люблю, когда называет «Санька, Санек».

– Свободна, – кивает мне.

Когда я спешу на выход со скоростью ветра, он вдруг добавляет небрежно.

– Хочешь отработать быстрее, есть у меня для тебя одно предложение.

Меня свербит, и я, хоть и не жду от него ничего хорошего, задаю вопрос:

– Какое?!

Мирасов медленно растягивает губы в улыбке, словно Чеширский Кот. Только уверена, что, если его подпустить ближе, у этого кота с клыков будет капать моя кровь – сожрет, как глупую птичку, и не подавится. Может быть, только перышко выплюнет – и на этом все!

– Как думаешь сама?

Я с трудом подавила вздох раздражения.

– У меня вся смена впереди, в уме много всего считать придется и держать лица в памяти. Можно я напрягаться не буду?

– Ах, ты из этих… – закивал головой вверх-вниз.

– Из каких, из этих? – насторожилась я.

– Из тех, что разбрасывают ножки в сторону и ведут себя, как королевна, только потому, что дали отъебать свою щелочку, не желая напрягаться.

Густой жар окатывает меня с головы до ног и обратно.

– А вы… Вы из тех, кто ждет, что ему все приятное сделают?

– Я бы сказал, что так и есть. Но ты, маленькая любопытная врушка, и без моих подсказок знаешь, что это не так. Верно? О да, ты смотрела, как я «не участвую» в сексе… – двинул бедрами.

Блин, чего он такой пошлый!

Вроде одетый, полностью, а я после его движения бедрами не могу не представлять его член, не вспоминать ощущения, когда этот агрегат ко мне прижимался требовательно.

– Мне кажется, вы запутались.

– Я ничуть, а ты…

– У меня время истекает, – выдала я мучительно.

Сложно мне с ним разговаривать. Он же просто потешается, вон ка глазищами сверкает, смотрит на меня, как на мышку, загнанную в стеклянную банку.

– В девять… – посмотрел на часы на запястье. – Жди меня в девять вечера.

– Но я заканчиваю позднее.

– Сегодня ты заканчиваешь в девять, – сказал, как отрезал. – Все, свободна.

На ватных ногах я поплелась к двери, взялась за ручку.

– Что-то еще? – поинтересовался.

– Ага. Да… Я подумала… Подумала, что стабильность – это хорошо. Буду обеспечена рабочим местом надолго, стаж наработается, отлично. А быстрые и сомнительные способы заработка меня не интересуют, спасибо! – сказала скороговоркой и вылетела из кабинета хозяина клуба.

Выйдя в коридор, я задышала через рот, как будто только что пробежала спринтерский забег, и просто не могла дышать иначе.

Дверь за спиной хлопнула.

Черт…

Я припустила быстрым шагом. На повороте обернулась, босс следовал за мной по пятам, преследуя, как большая мрачная тень. Бежать было бы глупо, я вернулась на рабочее место, с тоской ожидая, когда все разгонится и не останется времени на безделье. Но посреди недели всегда было довольно тухло.

Поэтому Мирасов спокойно подошел и встал рядом, подпер массивным плечом колонну.

– Ты меня боишься, что ли? – протянул.

– Нет.

– Но сбегаешь, как от черт от ладана.

– Я – черт, а вы – ладан?

Ну и самомнение у придурка! Надо же, святоша нашелся…

Хотелось что-то сказать, но я крепко-крепко сжала челюсти.

Если его игнорировать и вести себя, как будто ничего не было, он отстанет.

Равнодушие надоедает.