– Откуда ты знаешь, что это полицейский? – спросил я.

– Этих идиотов можно определить издалека. Зимой они ходят без пальто, а летом не в майках и шортах, как все, а в брюках и рубашках. Они же торчат здесь целый день, а в помещении из-за кондиционера гораздо холоднее, чем на улице.

После этого случая все сотрудники подшучивали надо мной, но поскольку делали это беззлобно, я никак на их шутки не реагировал. Злорадствовал лишь один, который приехал из Техаса, носил шляпу с большими полями и лопался от гонора. Работал он уборщицей, но называл себя оператором чистоты и поначалу скрывал, что родился в свободной республике Техас, боясь, что ему будут завидовать. Через день после моего неудавшегося воровства он остановил меня и стал что-то говорить. Я совершенно не понимал его акцент, но по его роже видел, что он хотел меня обидеть.

– И? – спросил Боря.

– И когда его подняли с пола, супервайзер сказал, что во избежание дальнейших неприятностей мне лучше уволиться.

– Понятно, а скажи, пожалуйста, если сорвать штрих-код, сигнализация сработает?

– Нет, но я тебе делать этого не советую. Теперь, кроме специальных дверей на выходе, в самом магазине есть камеры наблюдения, так что риск попасться очень велик. Игра не стоит свеч.

В этот момент они услышали изощрённый русский мат и, переглянувшись, пошли на голос. В соседнем ряду высокий седой мужчина интеллигентного вида, перебирал продукты на полках и продолжал громко ругаться. Это получалось у него очень красиво, и, когда он сделал паузу, Рая сказала:

– А вы не могли бы повторить.

Мужчина обернулся, окинул всех быстрым взглядом, остановил его на Рае и после секундной паузы, не сводя с неё глаз, стал извиняться. Его расшаркивания были гораздо более цветистыми, чем ругательства. Неизвестно, сколько бы они продолжались, если бы Ося его не остановил.

– Знакомьтесь, ребята, – сказал он, – это мой друг, профессор русского языка, специалист по ненормативной лексике, Юлий Розенталь, а это, – он повернулся к Коганам, – семья недавно приехавших эмигрантов из Советского Союза.

– Welcome to America, – сказал профессор.

– Спасибо, – за всех ответила Рая.

– Вы, наверно, из Москвы? – спросил Розенталь.

– Да, а как вы догадались?

– По выговору. Ося же вам сказал, что я специалист.

– Доктор Хиггинс? 4

– Почти, – согласился Юлий, – а как вас зовут?

– Рая, но вы можете называть меня Элиза Дулитл.

– Где вы живёте, Элиза?

– В жопе.

На долю секунды Розенталь опешил, а потом сказал:

– Первое время всем так кажется, но я спрашиваю, на какой улице.

– Это и есть название улицы, Joppa.

– Символично. Ну, так я вам желаю побыстрее оттуда выбраться.

– А вы где живёте?

– Постоянно – в Нью-Йорке, а здесь – у друга, к которому приехал на юбилей, – он перевёл взгляд на Иосифа, – ты ведь там тоже будешь?

– Да.

– А твои друзья из Советского Союза?

– Не знаю.

– Возьми их с собой, я его попрошу, он мне не откажет.

Юлий посмотрел на Коганов и спросил:

– Вы хотите посмотреть, как отмечают день рождения русские эмигранты в Америке?

– Да, – ответила Рая.

– Хорошо, я постараюсь вам это устроить.

– Чтобы они ещё раз услышали, как ты блистаешь своим красноречием? – спросил Иосиф.

– И это тоже, – согласился Юлий, – но я бы вёл себя гораздо скромнее, если бы знал, что меня слушает такая женщина.

– Давно ты знаешь Юлия? – спросила Рая по дороге домой.

– Да, – ответил Ося.

– Он тоже из Минска?

– Нет, из Питера, мы познакомились в эмиграции, а потом вместе попали сюда, но он очень быстро слинял в Нью-Йорк.

– Почему?

– Он специалист по сценическому искусству, и в то время ему здесь нечего было делать. К тому же волонтёры, которые нам помогали, понятия не имели, кто мы такие. Они считали, что делают нам большое одолжение, устраивая нас грузчиками, поломойками или сторожами. Они помнили, что их дедушки были портными и скорняками, а бабушки – домашними хозяйками. Они даже не подозревали, что у эмигрантов есть высшее образование. Мы везде должны были преодолевать стену недоверия, и у Розенталя на поиски работы ушло несколько лет. Он окончил ЛГТИ