- Здесь у меня есть друг.

- Тот, с кем ты был в крепости? Как его зовут? Я забыла.

- Фарис. – И, предупреждая вопрос, тут же объяснил: - Это значит «рыцарь».

- Он вправду рыцарь? Или... как и ты?

Даниэль улыбнулся.

- Он вор, госпожа. А еще лихой наездник и превосходный воин. У него душа сокола и повадки лисы.

- Он твой верный друг?

- Он мне как брат. Я спас его жизнь однажды, а потом он спас мою, и хотя у нас нет друг перед другом долгов, это связывает навеки. – Даниэль положил руку на край проема; из-под пальцев посыпались мелкие сухие камешки. – Он зовет меня «саиб», что значит «верный».

- А ты как зовешь его?

- По имени. У него хорошее имя.

- Это правда, - сказала леди Александра.

После долгого молчания Даниэль осторожно и немного неловко спросил:

- А вы, госпожа? Вы тоже приплыли из-за моря.

Она тихо рассмеялась.

- Да. Я жила на севере Англии, в суровом краю. Мой род получил свои земли в ту пору, когда несколько моих предков храбро сражались рядом с Вильгельмом в битве при Гастингсе. С тех пор мы приумножили богатство. Дед участвовал в первом походе в Святую Землю и вернулся домой с сокровищами. Я с детства была обещана Гийому де Ламонтаню, бережно хранила его портрет и собиралась отплыть в Палестину, когда будущий супруг призовет меня. Это случилось три... четыре года назад. Я прибыла сюда и была обвенчана с ним в Иерусалиме.

- Он франк, а вы выросли в Англии.

- Его дед сражался вместе с моим дедом. Эти узы крепки. Семья Гийома осталась в Палестине, получив земли после первого похода.

Даниэль ничего не сказал на это. Ему показалось, что он увидел движение в долине – но нет, это всего лишь летели тени от облаков.

- Вы высокородная госпожа, - произнес Даниэль, наконец, - и всегда останетесь ею.

- Ты говоришь очень красиво для вора, - заметила леди Александра уже не в первый раз. – Кто учил тебя? Ты умеешь читать? А писать?

Даниэль умел, но не собирался хвастаться этим; чего доброго, она расскажет потом мужу, а графу де Ламонтаню и вовсе незачем знать, что его жену спасал излишне образованный грабитель. Маска должна оставаться маской.

- Я умею считать. Ровно столько, чтобы знать себе цену.

Она вновь засмеялась.

- Ты можешь рассмешить даму. Это так редко случается.

- Вы живете среди галантных рыцарей, моя госпожа. Неужто они не умеют сказать даме красивые слова?

- Они крадут их у менестрелей, а те временами невыносимо скучны. Ты умеешь петь, Даниэль по прозвищу Птица?

- Конечно. Все птицы умеют петь.

- Спой мне что-нибудь.

- Вам может не понравиться моя песня. Я простой человек.

- Это хорошо. Я устала от сложностей.

Петь ей о пастушках и любовных приключениях слишком дерзко, и Даниэль негромко начал:

- Что предрекает царь Давид,

Осуществить нам предстоит,

Освободив Господня сына

От надругательств сарацина!

В неизъяснимой доброте,

Принявший муку на кресте,

К тебе взывают наши песни,

И клич гремит: «Христос, воскресни!»[1]...

Чуть позже он сходил и проверил. Леди Александра спала, конечно же.

[1] Отрывок из песни вагантов. Перевод Льва Гинзбурга.