Доминирование эмоционально-выразительной функции вокальной речи, как уже указывалось, связывается с ее более древним происхождением по отношению к обычной речи. На это же указывают данные онтогенеза речевой функции: эмоционально-выразительный элемент речи, доминирующий в самом раннем онтогенезе человека, намного опережает вербальную речь, начинающую появляться лишь в годовалом возрасте. Несомненно, что современная вокальная речь, проделавшая большую эволюцию, по своим формам существенно отличается от своего доисторического прототипа. Вместе с тем она, по-видимому, сохранила и некоторые свои древние черты. В этой связи Дарвин писал: «Страстный оратор, певец или музыкант, который своими разнообразными звуками или модуляциями голоса возбуждает самые сильные эмоции в своих слушателях, едва ли подозревает, что пользуется теми же средствами, которыми в очень отдаленной древности его получеловеческие предки возбуждали друг у друга пламенные страсти во время ухаживания и соперничества» (Дарвин, 1953).

В свете этих данных перечисленные выше акустические особенности вокальной речи (значительно увеличенная громкость, продолжительность и высота гласных, а также особый спектральный состав звука и наличие модуляций основного тона и вибрато) следует рассматривать как своего рода код, несущий эмоциональную информацию. Значительная часть этой информации кодируется композитором (в форме мелодии, ритма, динамических оттенков и т. д.), остальная ее часть вносится исполнителем как интерпретатором вокального произведения[12] (Котляр, Морозов, 1976).

Несмотря на очевидную специфичность акустических средств выражения эмоций в пении, есть основание говорить, что в общих чертах эти средства совпадают в пении и речи. Эта общность определяется наличием достаточно определенных связей между характером звука голоса и физиологическим состоянием организма, испытывающего ту или иную эмоцию: акустический признак эмоций в голосе связан с физиологическим признаком состояния.

Рядом отличительных особенностей характеризуется восприятие говорящим собственной речи. Эти особенности касаются двух аспектов. Во-первых, речевой сигнал, генерируемый самим говорящим, достигает слухового приемника не только воздушным, как при восприятии чужой речи, но и непосредственным контактным (вибрационным) путем, распространяясь по костно-мышечным тканям от голосовых органов говорящего к его внутреннему уху. Это обстоятельство приводит к тому, что каждый человек слышит свой голос существенно иначе, чем окружающие, и нередко не узнает тембра своего голоса при воспроизведении его магнитофонной записи. Еще Бекеши (Bekesy, 1949) было показано, что действие звуковых волн изнутри на барабанную перепонку из области среднего уха, куда они проникают вышеуказанным вибрационным путем, отчасти нейтрализует действие звукового давления снаружи и тем самым предохраняет от самооглушения при увеличении громкости голоса. Этот защитный механизм имеет большое значение для певцов, мощность издаваемых звуков которых достигает огромной величины (до 120 дБ). Во-вторых, на восприятии говорящим собственного голоса основываются важнейшие физиологические механизмы самоконтроля и регуляции акустических характеристик речи по принципу обратной связи. Указанный самоконтроль, будучи в определенной мере произвольным, т. е. основанным на сознательном корректировании акустических параметров речевого процесса (например, темпа, громкости, ритмики речи или, в случае необходимости, четкости артикуляции речевых звуков), в то же время в значительной степени является и непроизвольным, не поддающимся сознательному волевому усилию. В научной литературе описаны три характерных феномена, связанных с механизмами непроизвольного рефлекторного регулирования речи по принципу обратной акустической связи. Один из них, получивший название эффекта Ломбарда