Речь политика без преувеличения можно назвать важнейшим инструментом его профессиональной деятельности: это средство пропаганды и защиты его политической позиции, и борьбы со своими политическими оппонентами, и убеждения широких народных масс и т. п. Бесспорно, что ум, политическая дальновидность, эрудированность, опытность – все это важно и необходимо. Но все эти качества в конечном итоге выражаются в речи политического деятеля. Все выдающиеся политики достигли своих высот благодаря умению убеждать и переубеждать, вселять уверенность в своей правоте, вызывать не только энтузиазм и доверие, но и расположение слушателей, прежде всего избирателей.

Развитие средств массовой информации – радио, ТВ, телефон – в миллионы раз увеличивают слушательскую аудиторию, а следовательно, и роль речи политического деятеля. По сути дела, он всегда «на виду» практически у всего населения страны и зарубежных слушателей.

Как показывают исследования и факты, доверие и расположение человек вызывает не только содержательной, смысловой, логической стороной речи, воздействующей на сознание, но и невербальной, экстралингвистической, действующей на подсознание слушателей. В этом плане говорят о чарующем, гипнотическом, суггестивном воздействии речи (тембр, интонация и др.), невольно склоняющем слушателя на сторону говорящего, вызывающем доверие к словам и симпатию к оратору.

И наоборот, логически безупречная речь может не оказать должного влияния, не вызвать интереса, если невербальные характеристики речи оказываются не на высоте. Примеров подобного рода в политической жизни общества имеется предостаточно.

«В английском парламенте, – писал Дейл Карнеги, – модна старая поговорка, что дело не в том, о чем говорят, a в том, как об этом говорят.

…Эдмунд Берк писал речи, столь совершенные по логике, аргументации и построению, что их теперь изучают как классические образцы в половине колледжей его страны, но Берк был никуда не годным оратором. Он не обладал способностью преподносить свои перлы, делать их интересными и убедительными. Поэтому в палате общин его называли «обеденным колоколом». Когда он поднимался на трибуну, члены палаты начинали кашлять, шаркать ногами и толпами покидали зал».

Удивительно, что люди, подобные Э. Берку, – а он был, бесспорно, умным человеком – даже не осознают, в чем причина неудачи их выступлений. Они продолжают с усердием совершенствовать смысловую – вербальную – сторону речи, нисколько не заботясь о ее не менее важной невербальной стороне. Здесь, по-видимому, сказываются присущие каждому человеку психологические черты его личности – степень принадлежности к мыслительному или художественному типу. Блистательным политиком, по-видимому, будет тот, который обладает свойствами как того, так и другого типа. Об этом свидетельствует пример Теодора Рузвельта.

«Теодор Рузвельт часто приглашал критиков послушать, как он диктует, или же читал им вслух тексты своих речей. Он отказывался обсуждать с ними правильность того, что он говорил. К тому времени его решение было уже принято, и принято бесповоротно. Он просил советов не о том, что говорить, а о том, как сказать это».

Что касается наших современников, убедительны свидетельства пресс-секретаря королевы Елизаветы II Майкла Шела: «Сколько часов и дней тратим мы на подготовку речей, выступлений, интервью. И слишком слабым, если не сказать на нулевой отметке, оказывается у нас ответ на вопрос – как мы будем произносить написанные слова…