В качестве одного из таких можно привести Михаила Чехова, известного русского актера начала XX в. В своих попытках изучить и объяснить природу сценического действия, чтобы в совершенстве овладеть им, он активно изучал философию и психологию[59]. М. Чехов считал, что существует род движений, жестов, отличных от натуралистических и относящихся к ним, как общее к частному. Из них, как из источника, происходят все характерные, частные жесты. В повседневной жизни мы не пользуемся общими жестами, но они живут в каждом из нас как прообразы наших физических, бытовых жестов. «Они стоят за ними (как и за словами нашей речи), давая им смысл, силу и выразительность. В них невидимо жестикулирует наша душа. Это – „психологические жесты“»[60].

Вдумайтесь, например, в человеческую речь, что происходит в нас, когда мы говорим или слышим такие выражения как: «прийти к заключению», «коснуться проблемы», «порвать отношения», «схватить идею», «ускользнуть от ответственности», «впасть в отчаяние», «поставить вопрос» и т. п. О чем говорят все эти глаголы? О жестах, определенных и ясных. И мы совершаем в душе эти жесты, скрытые в словесных выражениях. Самое интересное, что описать словами эти общие, внутренние психологические жесты (впрочем, как порой и некоторые частные) или суть чьего-то, основанного на них, «коммуникативного почерка» очень трудно – слов не хватает либо они не совсем точно, не полно передают заключенное в таких жестах содержание. Иногда даже легче их просто изобразить, показать «образно» рисунком или пантомимой.

Вот почему современные масс-медиа, добиваясь определенной эффективности своего воздействия, довольно часто и прибегают к наглядным образам – изобразительным (невербальным) коммуникативным элементам. И это не только телевидение, которое в принципе основано на визуальных образах, но и обычные печатные СМИ, обязательно снабжающие тексты своих публикаций разного рода «картинками». Чаще всего они не просто иллюстрируют текст, а именно задают нужное русло его интерпретации. На них читатель в первую очередь концентрирует свое внимание и через их посредство воспринимает также и нечто важное, что по разным причинам не высказано словами. И как «в драматической борьбе немого и звукового кино, так и в соотношении вербальной и невербальной коммуникации выигрыш коммуникации на уровне значений оборачивается порой проигрышем коммуникации на уровне смыслов»[61].

Конец ознакомительного фрагмента.