Разменяв первую сотню лет – а ей было 103 – прабабушка не утратила живости ума и чувства юмора, ее густо-карие глаза были полны лукавого тепла, а голос тих и всегда спокоен. Она была невысокого роста, сухонькая, но все еще сильная, зачесывала назад в пучок уже довольно редкие волосы и не расставалась с обручальным кольцом, хотя и похоронила мужа более двадцати лет назад. Это была, пожалуй, ее единственная старческая слабость, или наоборот – сила. Она забывала про его уход и частенько волнуясь ждала – «где же мой Никола, когда придет?» Ее никто не решался расстроить в этом ожидании, а потом она вспоминала, что Николы давно с ней нет, тихо сидела смотря перед собой… и дальше погружалась в дела. Она часто увлеченно рассказывала, какой чудесной парой они были – судьба их сложилась счастливо, хоть и легкой жизнь не была никогда. Дети, быт, трудности и моменты радости – все всегда вместе. И даже их дни рождения приходились на один из октябрьских дней и носили они по стечению обстоятельств одинаковую фамилию. Трогательная длинная история семейного счастья, пронесенная через годы.

За 103 года у прабабушки накопилась масса историй и опыта, но оттого с годами жизнь не стала казаться ей скучней – душой она была молода, интересовалась всем вокруг, дивно готовила по праздникам и любила принимать гостей, тем более – правнуков. Порой им достаточно было заехать на скромный обед, привезти свежую выпечку – прабабушка любила теплый хлеб, – рассказать новости чуть большего их городка, просто посидеть рядом с ней. И тучи над головами будто рассеивались сами собой.

Всю жизнь прабабушка Вея проработала детским доктором в местной городской больнице – не самая простая и легкая профессия, но она пронесла это внимание, такт и терпение сквозь всю свою жизнь. Она умела внимательно наблюдать, задавать нужные вопросы и предлагать ответы тогда, когда близким сложно было облечь проблемы в слова. Всегда безупречно тонко и с тактом. Если внуки-правнуки приезжали без предупреждения, то она кормила всех детей просто и вкусно – хлеб с оливковым маслом и неровно нарезанные разномастные тугие помидоры, истекающие островатым соком, да запеченная местная рыба из маленькой пешерии неподалеку. А за трапезой молча слушала их рассказы, гладя сухой морщинистой рукой в старом неснимаемом серебряном перстне и обручальном кольце по выгоревшим головам. Она не особо любила давать советы – ее мудрость чаще была облечена в форму притч и историй. Да и молчать с ней было как-то особенно хорошо. Потому-то Неве и нравилось проводить время с прабабушкой за самыми будничными разговорами, делами по дому или готовкой.

Детский бизнес Невы не ограничивался продажей ракушек. Море завораживало ее и свои ощущения она выплескивала на акварельные картинки – получалось отлично. Бирюзовая синь утра и лиловые закаты, небрежно обозначенные тонким грифельным росчерком портовые лодки и шпиль главной городской башни проступали на плотной бумаге. Готовые картинки крепились на специальный картон с подписью «Нева и Рони», и вечером на площади продавались туристам. Спрос был. Но однажды то ли из зависти, то ли от плохого настроения кто-то из детей назвал Неву просто дурочкой с детскими каракулями. Ей стало очень обидно. Не так-то просто ведь рисовать это самое море – манящее и пугающее, да и продавать свои работы, тренируя английский язык общением с туристами, тоже требовало сил. Она расплакалась и уехала к прабабушке. Та тихо выслушала и рассказала историю про неких неведомых монахов, обитавших где-то далеко на Востоке. Монахи вели аскетичный образ жизни, предполагавший обет тишины, у них не было никакой собственности, кроме их одежд, а есть они могли лишь раз в сутки, да и то, что жертвовали им местные жители – простой рис да овощи. Монахи странствовали по городам, и в одном из таких поселений местные жители принесли им в дар еду, те поблагодарив поели и отправились дальше. Но в другом городе их ждали не столь благосклонные люди, они принесли им в дар помои, желая чтобы монахи поскорей убрались вместе со своим тихим учением. Однако монахи поблагодарили их и за эти дары, но объяснили, что в этот день уже принимали пищу и большего им брать не положено. Недовольные горожане вынуждены были убраться восвояси вместе со своими дурно пахнущими дарами… Нева поняла, что принимать или не принимать дар, отношение или эмоцию – ее выбор, и она может отказаться от любых неблагоприятных подношений, оставив их самим дарителям. Ведь то, что кто-то думает или приносит, является лишь его личной реальностью, а своей она вправе распоряжаться так, как именно ей кажется правильным…