Влившихся в ряды десантных войск решили порадовать – сержанты повели нас в местную баню, которая располагалась в пределах населённого пункта Егоршино. Мы шли, повторяя обратный путь наших автобусов, но, пройдя площадь с сельмагом, требовалось свернуть в переулок, чтобы выйти к строению, называемому “Баней” – по сути, это была пристройка к действующей котельной. Точно всё не помню, но баня была, и нам разрешили в ней помыться. До начала помывки хочу отметить, что тот вчерашний одинокий путник, которому преградило дорогу Лужное озеро, добрался до намеченной цели и, свернувшись калачиком, мирно спал возле крыльца магазина. Я был искренне рад, так как его обречённый взгляд вот уже сутки преследовал меня при преодолении трудностей наших ратных начинаний.

Мы разложили свои вещи в небольшой, почерневшей от старости раздевалке и вошли в баню, сержанты мыться не стали, ссылаясь на то, что они это проделали вчера до нашего приезда. Зал помывочной был выполнен из старой, потрескавшейся керамической плитки, сиденья – из мрамора, с отбитыми краями, тазики ветхие, проржавевшие от времени, парилка – холодная, как и вода в кране. Времени на помывку было выделено сполна и даже слишком. Двадцать минут, определённые сержантом, сами собой спрессовались до двух: мы, как стадо голых дураков, походили между кранами, заглянули в парилку и в недоумении стали возвращаться к своей одежде. Но я помылся, так как по примеру А. В. Суворова каждое утро принимал холодный душ. Со мной водные процедуры также приняли немногие моржи и Костя.

Вернувшись в раздевалку, я увидел большее количество шарахающихся из стороны в сторону контуженых однополчан. Взрыв бесшумной мины, пропущенный мной, действовал выборочно: некоторые были вполне счастливы и быстро одевались, но многие тупо смотрели по сторонам, вышаривая что-то глазами, а это что-то было невидимо или быстро ускользало от их пытливых взглядов. Подойдя к своей аккуратно сложенной одежде, я обнаружил на ней синие трусы. Обыкновенные синие трусы, именуемые в народе парусами. Именно эти паруса носила вся тогдашняя страна и сегодняшняя армия, а многие и до сих пор используют их вместо ночной пижамы. Меня обдало холодом, я понял, где был зарыт заряд, взрыв которого породил контуженых: в их домашних трусах, аккуратно сложенных поверх одежды, были пришиты карманчики. И вдруг вместо этих разноцветных сейфов они обнаружили тёмно-синие паруса[6], и то обстоятельство, что бельё было чистым, новым, с биркой – не успокаивало!

Мне повезло. Привычка, переодеваясь перед тренировкой, снимать штаны вместе с трусами, спасла мой сейф от поползновения террористов. Вот и сейчас свои штаны я заправил, не вытаскивая из них трусов.

Повезло и тем, у кого не было сейфа, а его деньги лежали просто так, по наглому, в кармане.

– Поздравляю вас с первой баней и первым полученным вещевым довольствием! – Вошедший сержант сиял, как бриллиант.

Сам он стоял в проёме, и свет с улицы создавал вокруг него сияние ангела. Счастливая улыбка и откровенный взгляд обезоруживали.

– Служим Советскому Союзу! – Хор был не полон, с потерей ориентации у многих развилась немота.

– Товарищ сержант, а где наши старые трусы? – К одному из контуженых всё же вернулось сознание.

– Вещи личной гигиены, не прошедшие химическую обработку, подлежат уничтожению огнём. Вы пока парились, Федулов их сжёг в топке бани, – заявил дежурный ангел и, свернув свои перья, вышел на улицу. – Так, через две минуты строиться!

Все стали одеваться, я же в своё мокрое полотенце завернул новые трусы, а старые вернул на место – сейф ещё очень даже может и пригодиться!