Дарья Михайловна не переставая плакала, а я не могла найти нужных слов, чтобы успокоить её. Вот когда я пожалела, что меня ударило током и я стала видеть души умерших. Что мне с этим делать? Я лишь надеялась, что Петя был единственным, кто пришёл именно ко мне. Вдруг он подошёл ко мне и сказал: – Скажи маме, чтобы перестала плакать. Я покажу этих двоих, что так поступили со мной. – Слушай, Петя… а почему ты здесь? Почему не уходишь туда, где должны быть ушедшие с этой земли? – спросила я, показывая взглядом наверх. Дарья Михайловна, перестав плакать, широко раскрыв глаза, смотрела на меня и ловила каждое моё слово. – Он ведь здесь, да? Мой мальчик здесь? И ты его видишь? Что он говорит, какой он? Не страдает ли? – задавала она вопросы, а сама всё оглядывалась, наверное пытаясь разглядеть хоть малейший намёк на присутствие своего сына. – Дарья Михайловна… Он просит, чтобы Вы не плакали, он страдает от этого. Говорит, что покажет тех, кто с ним так поступил, – ответила я. – Пусть покажет, а я в милиции скажу, они их арестуют и накажут, – перестав плакать, с надеждой в голосе сказала женщина. – Он слышит Вас. Скажите всё, что хотели бы сказать, Дарья Михайловна. Ведь он может уйти в любую минуту, – ответила я ей. – Да-да, конечно… а где он стоит? – спросила она. – Прямо перед Вами и гладит Вас по плечу. Говорите, – ответила я. – Петенька… сыночек мой ненаглядный. Я так тебя люблю! И не знаю, как жить дальше без тебя. Подскажи, что мне делать, родной мой, – начала говорить Дарья Михайловна. – Скажи маме, чтобы она выбросила из головы мысль покончить собой. Это большой грех и мы никогда не сможем быть вместе там, куда я скоро уйду. Скажи ей, что я тоже её очень люблю и всегда буду любить. Скажи, что я прошу прощения за то, что иногда огорчал её. Она знает о чём я. Однажды, она поймала меня с сигаретой в руках, я даже не успел ни разу затянуться. А она тогда заплакала. А еще… я без спросу взял у неё из кошелька деньги. Хотел ей же купить подарок на день рождения. И… вроде всё. Учился я хорошо, это её радовало, – долго говорил Петя, а я тут же повторяла его слова Дарье Михайловне. Затаив дыхание, она слушала меня и слёзы непроизвольно лились из её глаз, но она улыбалась, будто чувствовала присутствие сына и наконец поверила, что я говорю правду. – Да, об этом никто не мог знать. Значит ты и правда видишь его. У меня была мысль, уйти следом за сыном, как мне жить без него, может быть мой Петенька знает об этом? У меня же никого нет на всём белом свете, – отвечала женщина. – Что скажешь, Петя? Что делать твоей маме? – спросила я мальчика, в упор посмотрев на него. – Да, отец оставил нас, давно оставил, я тогда маленький был. Но у него есть дочь, ей семь лет, живёт в Барнауле, в детском доме номер два. Папа и его новая жена погибли в автокатастрофе. Девочка нуждается в материнской любви. Её зовут Тюленева Вера, ей семь лет. Мама должна её забрать, – сказал Петя. Я передала его слова Дарье Михайловне. Она молча смотрела на меня, видимо, её переполняли эмоции. Потом она вдруг закрыла лицо руками и зарыдала. – Плакать не надо, Петя страдает от этого… – тихо произнесла я. – Да, я не буду больше плакать, не буду, – пролепетала она тихо. Петя исчез неожиданно, я оглядывалась, звала его, но ответа так и не получила. – Что? Он ушёл, да? Совсем ушёл? – оцепенев, спросила Дарья Михайловна. – Я не знаю. Но сейчас его нет, – ответила я. – Нам надо поспать, завтра трудный день, – сказала женщина, поднимаясь с дивана, на котором она сидела вся зажатая, заплаканная и усталая. – Ты ложись здесь, на диване, я в спальне лягу, – коротко сказала она, дав мне простыню, подушку и покрывало. Утром я не стала будить Дарью Михайловну, ей надо было выспаться и отдохнуть, ведь мы с ней уснули почти в три часа ночи. Я приехала в больницу, но медсестра сказала, что меня выписали за то, что с вечера я ушла и никого не предупредила об этом. Я молча собрала свои вещи, которых и было то, один маленький пакет и пошла домой. Увидев меня, бабушка ахнула. – Ты чего это, Софья? Сбежала, что ли? – спросила она. – Нет, бабушка, не сбежала. Меня выписали. Я здорова, – ответила я. – Ну и хорошо, что здорова. Есть хочешь? – спросила бабушка. – Аха, очень хочу! – воскликнула я, вспомнив, что со вчерашнего обеда ничего не ела. – Горе ты моё луковое. Садись за стол, накормлю тебя. Руки вымой! – прикрикнула она. Вымыв руки, я села за стол. Свежее молоко, собственное сливочное масло, творог, которые бабушка делала сама. Мне нравилось, как она отделяла сливки в сепараторе, а потом наливала сливки в трёхлитровую банку и сидела час, а то и больше, медленно отбивая на коленях эту банку. И сливки вдруг превращались в сливочное масло. Я с аппетитом ела, как вдруг услышала голос Пети. Испугавшись, я чуть не подавилась хлебом, который только что откусила. Закашляв, я посмотрела на него, бабушка быстро подошла ко мне и несколько раз стукнула рукой по спине. – Куды торопишься? Ешь медленнее, никто не отнимет, – сказала она. – Ты испугал меня. Появляешься неожиданно. Куда вчера исчез? – тихо спросила я, чтобы бабушка не слышала. – Вам выспаться надо было. Я был там, но в другой комнате. Мне нужна твоя помощь. Хочу показать тех двоих, которые со мной так обошлись, – ответил Петя. Быстро поев, я сказала бабушке, что хочу пойти к подружке. – Я скоро приду, бабушка – сказала я ей, выходя из дома. – Какая подружка… у неё вроде и подруг-то нет, – пробормотала мне вслед бабушка. Петя попросил меня сесть в автобус и доехать до автостанции, там мы вышли и прошли в глубь улицы. Петя показал на двухэтажный дом. – Они живут в этом доме, один на втором этаже первого подъезда, второй на втором этаже второго подъезда. Сейчас они дома, после ночной пьянки. Милиция ничего не сделает, скажут, что я сам повесился. Но ты успокой маму, а с этими, я сам справлюсь, иди, – сказал мне Петя. Пожав плечами и ничего не поняв, я поехала к Дарье Михайловне. Увидев меня, она очень обрадовалась. – Куда же ты ушла, дорогая? Я проснулась, а тебя нет. И где тебя искать, я не знаю. Да разве так можно? Как тебя зовут? Ты вроде вчера говорила, или не говорила… ничего не помню. Всё как в тумане, я вообще думала, что мне всё это приснилось. Петя здесь? – с надеждой посмотрев на меня, спросила Дарья Михайловна. – Доброе Вам утро. Меня Софья зовут. Я же в больнице лежала, когда вдруг появился Ваш сын. Но меня утром выписали, так что я свободна. Пети пока нет, но он обещал прийти, – ответила я ей. Позвонили в дверь, Дарья Михайловна пошла открывать, на пороге стояли двое в милицейской форме. Они бесцеремонно вошли в комнату. – Было вскрытие, всё говорит о том, что Ваш сын сам свел счёты с жизнью. Никаких улик нет, следов тоже. Правда… – начал говорить один из них. – Что правда? – спросила Дарья Михайловна, нервно сжимая в руках платочек. – Видите ли… Ваш сын имел половую связь с мужчинами, Вы за ним ничего такого не замечали? – спросил милиционер. Дарья Михайловна еле устояла на ногах. – Моему сыну было всего двенадцать лет. Вы хоть слышите себя? Что Вы такое говорите? Петя был хорошим, добрым мальчиком, хорошо учился… Господи! За что?! – тяжело сев на диван, в отчаянии произнесла женщина. Я побежала на кухню и вынесла ей воды. – Спасибо, дорогая. Скажи им, пусть они уйдут, мне плохо, – сказала Дарья Михайловна. Цинично пожав плечами, парни молча ушли, когда я попросила их это сделать. Но один из них вернулся и подошёл к нам. – Вы пожалуйста простите. Но улик и правда нет, хотя сейчас многие дети ведут себя неординарно, – сказал он. – Моего мальчика изнасиловали, потом повесили. Но Вам же надо скорее закрыть дело, верно? Когда я могу забрать тело моего ребёнка? Мне надо его похоронить по-человечески, – проговорила Дарья Михайловна, сжимая в руках платочек. – Думаю сегодня, после обеда. До свидания, – произнёс парень и тихо вышел. – А я ведь и правда после похорон хотела выпить снотворное и навсегда уснуть. Но если Петя говорит, чтобы я жила, я буду жить. Заберу девочку из детского дома, она ведь сводная сестра моего Пети, – проговорила Дарья Михайловна. Я не знала, что ей ответить. – Значит, эти два ублюдка останутся безнаказанными? – вдруг спросила она. – Нет, Дарья Михайловна. Нет. Петя сказал, что сам разберётся с ними и мы скоро узнаем, что с ними произошло что-то страшное, – ответила я. – Ладно, давай немного приберёмся. Потом поедем за Петей, – сказала женщина, вставая с дивана. После обеда, мы с ней поехали в милицию, после некоторых формальностей, мы наконец смогли забрать тело Пети. Правда, нам предоставили труповоз, на котором мы и приехали обратно домой к Дарье Михайловне. Петю мы пока положили в его комнате, постелив новые простыни. Дарья Михайловна уехала на кладбище, заказать место своему сыну и привезти гроб и венки. Петя стоял со мной рядом, пока я ждала Дарью Михайловну. К дому подъехала машина, двое мужчин выгрузили гроб, венки и поставили всё в прихожей. Весть о смерти Пети, разнеслась по всему городу, к дому стали приходить учителя, соседи и одноклассники Пети. Я никогда раньше не видела похороны, жуткое зрелище. Было не по себе. – Что с теми двоими? Ты сказал, что сам разберёшься с ними, – спросила я Петю, который наблюдал за всем, что происходит в доме. – Через два дня, один из них повесится сам, другой выскочит из дома и попадёт под грузовик. И всё будет кончено, – ответил Петя. Я ужаснулась его словам, но подумала, что каждый должен получить по заслугам. Кто знает, может быть они ещё могут натворить дел, если их не остановить. Вечером я ушла домой, сказав, что приду утром. Петю похоронили через день, в гробу лежал мальчик, совсем не похожий на того Петю, которого я видела перед собой. Лицо пожелтело, синяки под глазами проявились сильнее, глаза были приоткрыты. На кладбище я не поехала. Оставшись с одной из соседок Дарьи Михайловны, я накрывала на стол для поминок. Вернувшись с кладбища, сидевшие за столом молча ели, пили… Директором школы и учителями было сказано несколько фраз. Говорили, каким прилежным был Петя, добрым и отзывчивым, что его не забудут и будут помнить. А ещё через два дня, Петя повёл меня в дом, где проживали два негодяя, которые забрали жизнь мальчика. Там собралось много народу и милиция. Как и говорил Петя, один из них повесился на собственном балконе, другого на смерть задавил грузовик. – Как ты это сделал, Петя? – спросила я его. – Я приходил к ним и душил, не давая ни минуты покоя. Иди к маме и успокой её. А мне пора уходить, скоро за мной придут, – сказал мне Петя. После похорон, я пошла к Дарье Михайловне, она сразу как-то сникла и постарела лет на десять, хотя ей было всего тридцать пять лет. Петя стоял рядом. – Дарья Михайловна, Петя сам расправился с теми негодяями, я только что оттуда. Один повесился, другой погиб под колёсами грузовика. Сейчас он стоит за Вашей спиной, он пришёл проститься. Ему пора уходить, – проговорила я тихо. – Хорошо, значит и я могу жить дальше. Обещаю, немного оправившись от горя, я поеду в Барнаул и заберу твою сестрёнку, сыночек. Никогда не забуду тебя, родной мой и вечно, до последнего своего вздоха, буду любить. Царствия тебе небесного, любимый мой, – рыдая, говорила Дарья Михайловна. – Скажи маме, что я услышал её. Прощайте и спасибо тебе, что не отвернулась ни от меня, ни от мамы, – произнёс Петя. Вдруг в комнате стало светло, а возле него, свечение возросло и образ мальчика вмиг растаял. – Он ушёл, верно? – спросила Дарья Михайловна. – Ушёл – тихо ответила я. – Софьюшка, милая моя девочка. Спасибо тебе за всё. И не забывай меня, прошу тебя. Приходи хоть иногда, – попросила меня Дарья Михайловна. Мы с ней обнялись, она расцеловала меня и попрощавшись, я вышла из её дома. На душе стало немного легче. Скоро Новый год, но меня он не радует, с одноклассниками я не дружу и к ним не пойду. Друзей у меня тоже нет. Ну и ладно. Я не сетую и не расстраиваюсь. И души давно не заглядывают. Я уже успокоилась и подумала, что Петя был единственным, кто приходил ко мне. И даже была рада, так спокойнее. Бабушка запечёт утку с яблоками, сама её и зарубит. Я говорю ей, что жалко утку, но она сказала, что живность во дворе, чтобы её кушать. Я согласилась, только когда в канун Нового года она поймала во дворе утку, я убежала. Не смогла смотреть на эту экзекуцию. Но когда запечённая, тридцать первого декабря она была подана на стол, такая аппетитная и румяная… я сдалась. Устоять не смогла. Ещё бабушка собирала ягоды и к Новому году делала свою знаменитую наливку. Пить разрешалось даже мне, хотя она опьяняла, правда ненадолго, но всё же. На небольшую пенсию, к празднику она позволяла себе купить лишь апельсины, немного колбасы и растительного масла и всё. Всё остальное было своё. Она каким-то образом в погребе сохраняла к Новому году свежие овощи и фрукты. И вот мы с ней вдвоём разлили наливочку, бабушка нарезала разных салатов, заправив их маслом, сыр и брынза были тоже её приготовления. Разрезав утку с яблоками, мы сидели и ждали, когда часы наконец пробьют двенадцать раз. И это происходит… – Софья… – прозвучало над ухом. Я чуть не выронила из рук фужер. Оглянувшись, увидела за спиной молодого, красивого парня. Хорошо, бабушка ничего не заметила. – Ты кто? – тихо спросила я. – Я Игорь. И мне нужна твоя помощь, – ответил он. – Прямо сейчас? Я Новый год встречаю, можно завтра? – спросила я. – Завтра может быть поздно, прошу тебя. Ты не можешь мне отказать, – сказал Игорь. – Ну ясное дело, не могу. Был бы ты жив, тогда конечно. Ладно, что делать-то надо? – сдалась я, тем более и правда не было другого выхода. – С кем это ты всё время болтаешь? – услышав мою последнюю фразу, спросила бабушка. – Ни с кем. Сама с собой. С Новым годом, бабушка. Будь здорова, долго- долго! – ответила я, подходя к ней и целуя в морщинистую, мягкую щёчку. – С Новым годом и тебя, внучка. Пусть он принёс нам всё хорошее, – ответила бабушка и мы с ней чокнулись бокалами и выпили её наливки. Мясо утки было такое нежное и сочное, есть его было одно наслаждение. Уж и не знаю, чем она заливала свою утку, что она так хорошо пропекалась. Бабушка не рассказывала, а я не спрашивала. Потом, через много лет, когда бабушки не станет, я очень пожалею об этом. А пока, я просто наслаждалась тем, что бабушка была жива и относительно здорова. Она никогда не жаловалась, работала по дому, как пчёлка. Мой самый родной человек на всём белом свете. – Ну вот, встретили Новый год, хочешь, сиди, я спать. Устала очень, – сказала бабушка, вставая из-за стола. – А я к Тоньке схожу, поздравлю её, – сказала я и тоже поднялась следом за ней. Она махнула рукой, мол делай, как хочешь и пошла к себе спать. – Сначала расскажи, что с тобой произошло. Вроде молодой, красивый и уже мёртвый, – сказала я Игорю. – Случилось… Я одному кретину деньги задолжал, отдать никак не мог. Началась перестрелка, меня и убили. А сестра видела его, понимаешь? Он к нам домой приходил за деньгами. Теперь сестре угрожает опасность. Её тоже хотят убрать, как лишнего свидетеля. Мы с тобой должны помешать этому, – рассказал Игорь. – А что я могу? В милицию сходить? – спросила я. – Какая милиция? Надо сказать Ольге, чтобы она на время уехала из дома, – ответил Игорь. – Думаешь, она мне поверит? И куда уехать? Может у вас родственники есть? – спросила я. – Да нет у нас никого. Мы с ней из детского дома, снимали небольшую квартиру. Кое-как перебивались, а здесь я связался с компанией. Ольга мне говорила, чтобы я остановился, но всё деньги! Сначала было совсем неплохо, появились деньги, я наркотики ихние продавал, да и сам пристрастился. Ольга, бедная, как могла боролась, но разве с этим можно бороться? Вот меня и нагрузили долгом. А деньги большие, я за всю жизнь столько не заработал бы. Оставалось только украсть, но как и у кого? А теперь сестре угрожает опасность, – рассказал Игорь. – Ладно, пошли к твоей сестре. Попробую её убедить, что ты хочешь её защитить, – сказала я. – Поехали. А у тебя деньги на дорогу есть, надо же на такси добираться, автобусы ночью не ходят, – спросил Игорь. Я остановилась, как вкопанная. Денег у меня не было, да и откуда им взяться? Я ещё школьница, только бабушкина пенсия и всё. Я покачала головой. – Нет, денег у меня нет, – ответила я. Игорь погрустнел. – Что же делать? – произнёс он тихо. – Я знаю, что делать, – ответила я, набирая номер Дарьи Михайловны. – Алло! Кто это? – спросила женщина.