Несколько проходивших мимо него людей едва о него не запнулись, обдав его крепким запахом человеческого пота. Олег поневоле поднялся, подобрал шлепанцы, чалму и инстинктивно побрел в направлении ближайшей, видневшейся перед ним высокой стены без окон, продолжая в правой руке крепко сжимать тонкую трубку.

Вдоль стены тянулись бесконечной лентой крытые столы-прилавки, ломившиеся от всевозможных фруктов, овощей, пряностей, дразнящий запах которых с каждым шагом приближавшегося к ним Олега становился все гуще и навязчивей. Раскаленная солнцем земля больно жгла подошвы ступней, поэтому Олег быстро натянул шлепанцы, которые оказались ему впору, и решительнее двинулся вдоль нескончаемых рядов лавок в поисках места, где бы он мог сесть и обдумать случившийся с ним непредвиденный кошмарный сюрприз. Наконец он нашел такое место в углу ряда, где продавались гончарные товары. Между горами горшков и прочей глиняной утвари оказалось небольшое пространство возле самой стены, свободное от горшечных пирамид и даже частично укрытое падающей на него от ближайшего навеса тенью. Олег, оглядевшись, осторожно пробрался к свободной стене и, не услышав предостерегающих окриков, так же осторожно уселся на теплую пыльную землю, сложив ноги калачиком и опершись спиной на стену.

От стены Олегу передалась приятная прохлада, которая окончательно привела его в чувство. Было ясно, что его вторая попытка покорения времени и пространства завела его слишком далеко, но причину произошедшего, и в особенности никак не ожидаемого, но очевидного совпадения его сознания с сознанием средневекового заклинателя змей он никак не мог постичь. Видимо, теория профессора Успенского во многом остается недоработанной. Он еще раз с надеждой утопающего взглянул вокруг себя, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки современной цивилизации – рекламу кока-колы, электрическое освещение, припаркованные автомобильные прицепы или хоть что-то в этом роде, – но ничего подобного его взгляд не находил. Да, это был типичный средневековый восточный базар необъятных размеров, располагавшийся, вероятнее всего, за крепостной стеной огромного города. Олегу приходилось бывать на восточных базарах в Бухаре и Самарканде, но базаров таких огромных размеров прежде он никогда не видел.

Устав от бессильных попыток понять и осознать происходящее, Олег переключился на анализ собственного сознания и физического состояния. Вне всякого сомнения, его новое тело было чужим для него. Он еще раз внимательно осмотрел свои смуглые, почти черные и необычайно худые руки и ноги с тонкими длинными пальцами, пощупал свои короткие, жесткие, смолянисто-черные волосы. Его новое тело явно принадлежало какому-то индусу неопределенного возраста. Видимо, тот кивок кобры, от которого Олег так удачно увернулся, был для индуса последним мгновением жизни. Олег начал копаться в глубинах своего сознания, инспектировать все наличные мысли и чувства, но никаких признаков посторонней интеллектуальной деятельности в собственном мозгу он не обнаружил. Все мысли и эмоции были его собственные – никаких следов чужого ума или скрытых до сих пор желаний и страстей он не заметил. Олег облегченно вздохнул, но тут же его сознание обожгла мысль, что он пару минут назад свободно разговаривал и понимал сказанное ему на неизвестном ему языке, и он даже не знал каком: арабском, персидском или тюркском. Олег снова задумался и тут же вспомнил, что на своей лекции профессор Успенский предупреждал о возможности этого феномена, который таится в свойствах скрытой, неосознанной памяти человека.