– А съемку-то у вас кто-то вел? – заинтересованно спросил Андрей.

– Да, конечно, – утвердительно кивнул Олег, – но по возвращении домой пленка с этим эпизодом нашей экспедиции оказалась пустой.

– Что за чушь? – возмутился Андрей.

– Чушь или нет, но это медицинский факт, – пожав плечами, сказал Олег и продолжил: – Когда мы позже дошли до первого селения и рассказали там местным жителям о нашем посещении этого провала, у одного из старожилов, присутствовавших при нашем рассказе, глаза из узких щелочек вдруг превратились в два совершенно круглых теннисных шарика.

– И что этот парень с круглыми шариками вместо глаз вам поведал об этой хрустальной чаше? – полюбопытствовал Андрей.

– А ничего, – усмехнувшись, сказал Олег, – когда мы начали его расспрашивать, он спрятался за спинами односельчан и тут же выскочил в дверь. Мы его догонять не стали. Другие по поводу найденного нами провала молчали как рыбы и никаких эмоций не выражали.

– Интересно, – закачав утвердительно головой, прокомментировал сообщение Олега Андрей и тут же заинтересованно спросил: – И что из этого следует?

– Я пока сам не знаю, надо обдумать.

После этих слов Олега друзья подозвали официантку, расплатились и вышли из кафе.

– Ну давай, как чего надумаешь – позвони, – попросил Андрей.

– Угу, пока, обязательно позвоню, – утвердительно кивнул головой Олег, и друзья разошлись в разные стороны.

Весь путь домой Олег напряженно размышлял и над докладом профессора Успенского, и над внезапно всплывшими в памяти собственными воспоминаниями. Глубоко погруженный в эти мысли, он не помнил, как добрался до своей квартиры. Закрыв за собой входную дверь, он первым делом полез в книжный шкаф, где, перерыв кучу старых альбомов, он наконец-то нашел то, что искал, – карту Горного Алтая с его пометками, которая находилась с ним во время той памятной экспедиции. Олег зажег весь свет в большой комнате, освободил журнальный столик от пустой посуды, смахнул с него на пол оставшийся мусор и аккуратно развернул на нем свою драгоценную карту. Затем, медленно опустившись на свой неизменный истрепанный диван, он наклонился над картой и жадно впился глазами в знакомые коричневые зигзаги горных хребтов, пронизанные тонкими синими извилистыми линиями горных рек. Недремлющая память с новой силой всколыхнула события прошлого. Чибит, Акташ, урочище Баратол – одни только эти географические названия на карте будили в нем бурю тех чувств и переживаний, которые он испытывал в этих местах много лет назад. Олег откинулся на спинку дивана, давно и безвозвратно утратившую малейшие признаки приятной упругости, и не мигая, задумчиво уставился на темное пятно между звуковыми колонками, ставшее так же, как и диван, неизменным атрибутом убранства его квартиры.

Казалось, он сидел в состоянии полного отрешения от внешнего мира, совершенно утратив чувство времени и пространства, но мозг его при этом непрерывно и напряженно работал. Наконец, тряхнув головой, он сбросил охватившее его оцепенение и снова взглянул на карту. И тут он явственно почувствовал, что им окончательно овладела непоколебимая решимость во что бы то ни стало оказаться на краю того загадочного цилиндрического провала с хрустальными ручьями и круглым озером вместо дна. Это его желание было настолько сильным, что противиться ему даже физически он уже не мог. Он не мог определить, чего в этом желании было больше: возможности хоть на пару дней вернуться к чистым юношеским порывам безвозвратно ушедшей молодости, жажды первооткрывателя или же банальной усталости, стремления бросить все и уехать куда-нибудь подальше от суеты большого города, от неудач в личной жизни. Но в любом случае его решение было окончательным и не подлежало никакому пересмотру. И тут же на смену тревожному состоянию и мучительным размышлениям пришло ясное осознание цели, а с ним – полное успокоение и моментально созревший план действий.