«Просто чудесно», – пела душа под стук колёс.

Мелькали черные леса. Снег ночью тоже чернильного цвета. Москва канула в пропасть. Скоро дом, мама, Витька – любимый братишка, как они там?

Утром пошла за чаем. Все еще спали.

– Ну-ка, дэвушка, иди суда, – сладко сказал проводник.

У Марины сердце ёкнуло.

– Пылатить када будэшь?

– Как платить, у меня билет до места оплачен. Я покажу сейчас.

– Какой былет? Ты ко мне бэз билета сел.

– Да есть у меня билет!

– А гыде компостер?

– С тебя десять рублэй! Или натурой хочешь расплатысь.

Два проводника с ним, мужчины преклонных лет, узбеки, нехорошо рассмеялись.

– Да нет у меня денег.

– Тогда на слэдующей станции выйдешь!

Слёзы ручьем полились.

Шла по проходу, а люди встревоженно всматривались в ее лицо, спрашивали:

– Что случилось?

Те, кто слышал, передавали тихо друг другу. Так мол и так. Марина села на своё место и разрыдалась, еще больше. Девушки, ехавшие рядом, тоже стали спрашивать.

Стала им торопливо объяснять и горестно сказала:

– Бессовестные, еще натурой просят.

Девушки ахнули.

– У нас три рубля есть.

Раза два проводники приглашали Марину в своё купе. Она стояла на пороге и внутрь купе боялась заходить.

Женщины в вагоне стали шуметь:

– Давайте соберем ей деньги. Выкинут ведь.

Девушки вдвоем пошли по вагону, стали просить, насобирали ей десять рублей и наконец, Марина могла спокойно ехать. Поезд приезжал в два часа ночи. Люди в вагоне попросили солдата, который выходил вместе с ней, донести чемодан и до утра охранять ее на вокзале.

Вокзал в Уральске маленький и старинный. Первая линия железной дороги была подведена к городу в 1894 году. Казаки, говорят, хотели соль возить, рыбой торговать.

Мест в общем зале не было, сели в коридоре около кассы. Там же ютился парень с обезьянкой, он отстал от цирка. Обезьянка строила рожицы, и всем вместе, им было не так скучно. Хотя, понаблюдав за этим нахалёнком, Марина навсегда невзлюбила обезьян.

Милиционер ходил недалеко и гонял алкашей и бомжей. Свет был тусклый и неприятно сквозило. Люди казались злыми, задерганными.

Пермский совхоз

Утром Марина ушла к тётке Галине Викторовне в район Зигзаг, а отдохнув, поехала домой в «Пермский» совхоз к маме и Вите.

Правда мама долго ругала за то, что она спрятала деньги в общаге и не заняла из них себе на дорогу:

– Что, я тебе бы их не вернула? Разве так можно, ехать в такую даль без денег?!

Марина разнервничалась:

– Сама так воспитала – чужого не брать!

Мама в это время раскатывала лепешки, собиралась сварить бешбармак. Мяса не жалела. Жирная шурпа толстым слоем кипела на огне – топилась побеленная печка. Когда-то маме дали дом с тополями. Они окружали дом. Сажать овощи уже, конечно, было негде, но зато летняя веранда в тени деревьев была кстати…

«Пермский» совхоз снегом завален чуть не по пояс. В клубе танцы. Вечером сходила туда. Лампы казались тусклыми, но народ веселился, под гитары местного ансамбля. Никто больно не обращал на нее внимания. Одноклассники разъехались, а подросшее поколение ею не интересовалось. В большом холле играли в бильярд. Кино и танцы всегда были практически единственными развлечениями.

Вернулась домой, скрипя снегом. Дома лучше. Наелась лепешек с мясом и рассыпчатой местной картошкой.

– Завтра будем делать голубцы.

Маме казалось, что ее где-то там не кормят совсем.

Отчим, как всегда, с хмурым лицом молчал, не вмешиваясь ни в какие разговоры. Голубцы мама делала огромные на всю тарелку. Таких сочных голубцов, как дома, Марина не видела никогда нигде. А пельмени, а суп из домашней курицы и домашней лапши, а картошка на шкварках сала, а рыба Сазан, жареный с пшенной кашей-селянка!..