На сей раз вместо того, чтобы ненадолго провалиться в сладкую тьму, я встал (то есть, мне приснилось, что встал), вышел из кабинета и отправился бродить по Управлению Полного Порядка, которое как-то незаметно превратилось в здание крытого рынка, ярко освещенное зелеными и лиловыми фонарями. Какое-то время я плутал среди рыбных и галантерейных рядов, а потом вдруг увидел у одного из прилавков капитана Фуфлоса, дальнего родственника и заместителя генерала Городской Полиции Бубуты Боха. В отличие от Бубуты, шумного, грубого и невежественного, но в общем бравого вояки и вполне добродушного дяди, Фуфлос был настоящим, неподдельным гадом. Глуп, как пробка, самодоволен до одури, совершенно не пригоден к полицейской службе и при этом мелочен и злобен, из тех, кого хлебом не корми, дай испортить жизнь хотя бы дюжине человек в сутки, иначе день считай зря прошел. Как он не вылетел со службы – ума не приложу; надо думать, Бубута тратил массу усилий, чтобы прикрыть непутевого родственника. Словом, если и был в Ехо человек, которого я действительно терпеть не мог, так это капитан Фуфлос.

В моем сне (который я сдуру полагал самой что ни на есть достоверной реальностью) капитан Фуфлос вел себя в полном соответствии с моими представлениями о его повадках. Стоял подбоченившись, распекал юную рыжеволосую торговку за отсутствие не то форменного передника, не то карточки с номером места. Грозил ей трехлетним заключением в каторжной тюрьме Нунде. Испуганная девочка размазывала по щекам слезы, зеркальный карп на прилавке превращался то в упитанного котенка, то в разноцветную трость циркача, а то и вовсе рассыпался букетами полевых цветов – тоже, надо думать, с перепугу.

Ярость переполнила меня до краев и начала капать на пол. В этом сне она выглядела как густая темная буро-зеленая жидкость, сочившаяся из-под ногтей. Я твердо знал, что умру, если не дам себе волю – немедленно! Поэтому я не стал ругать и стыдить капитана Фуфлоса, как уже не раз делал наяву, а просто подошел, схватил его за ногу, поднял, дивясь и радуясь собственной физической силе, и со всей дури приложил беднягу светлым ликом о грязный прилавок. И проснулся – счастливый, с бьющимся сердцем и мокрой, липкой от пота спиной.

Счастье мое, впрочем, было недолгим. Миг спустя я понял, что спал и видел сон – событие само по себе, мягко говоря, нежелательное. Кроме того, в этом сне я, весьма вероятно, убил человека. Ну, на худой конец, покалечил. И сделал это с превеликим наслаждением. То есть, не отказался бы повторить – даже сейчас, пуча глаза от ужаса и предвкушая грядущий разговор с Джуффином – нет, не отказался бы, желательно, несколько раз. Тем более все равно теперь пропадать.

Что мне предстоит именно «пропадать» я не сомневался. И, дабы не затягивать агонию, послал зов шефу и рассказал ему все, что помнил.

Ответ Джуффина поразил меня в самое сердце.

«Если ты действительно укокошил Фуфлоса, я готов прятать тебя от правосудия в собственном подвале. Еще и награду за спасение Соединенного Королевства выхлопочу, пожалуй. Но сперва надо проверить, случилось ли с ним хоть что-нибудь наяву. В любом случае не падай духом, сэр Макс. И не сходи с ума. Побереги свою горячую голову. Неприятностей много, а ты один. Я скоро буду».

Такой отеческой заботы я от Господина Почтеннейшего Начальника, признаться, не ожидал. Но вместо того чтобы воспрянуть духом, заподозрил, что дела мои по-настоящему плохи. Настолько, что ругать и пугать меня уже не имеет смысла. Только и остается, что погладить по голове и убить. Ну или хоть в ссылку отправить. Запереть в каком-нибудь необитаемом Мире, вроде того, где мой приятель Лойсо Пондохва срок мотал, пока я не помог ему смыться