– Ты окончательно уволилась? – спрашивает он.

– О боже, нет. Я беру паузу на лето, чтобы вернуться к нормальной жизни. Я вернусь и буду лучше, чем раньше. Мне просто нужно побыть одной, без посторонних глаз, чтобы собраться с мыслями и дать себе небольшую передышку.

В его глазах видно волнение.

– Итак, где ты собираешься провести летний отпуск?

– Еще не знаю. У меня есть два месяца, и моя следующая работа будет в Лос-Анджелесе. Возможно, я не спеша поеду на Западное побережье и по пути осмотрю некоторые достопримечательности. Потренируюсь в своей кухне на колесах.

– Будешь жить в своем фургоне?

– Да, пап, – усмехаюсь я. – Жить в своем фургоне и пытаться понять, почему каждый десерт, который я пытаюсь приготовить с тех пор, как получила эту гребаную награду, оборачивается полной катастрофой.

– Не каждый десерт – катастрофа. Все, что ты готовишь для меня, просто феноменально. Ты к себе слишком строга.

– Обычное печенье и торты – это совсем другое. Мне трудно заниматься творчеством.

– Ну, может быть, проблема в творческом подходе. Возможно, тебе стоит вернуться к основам.

Он не разбирается в кулинарии так, как я, поэтому не понимает, что печенье с шоколадной крошкой пользы не принесет.

– Знаешь, – начинает он. – Ты могла бы приехать на лето ко мне в Чикаго.

– Зачем? Половину времени ты будешь в разъездах по работе, а вернувшись домой, опять-таки станешь пропадать на поле.

– Поехали со мной в турне. Мы не были вместе дольше нескольких дней с тех пор, как тебе исполнилось восемнадцать, и я скучаю по своей девочке.

За семь лет у меня не было ни отпуска, ни выходных, ни хотя бы одного свободного вечера. Я бесконечно работала, убивалась на кухне, и даже сегодня вечером, когда команда моего отца играет в городе, мне не пришло в голову взять выходной и пойти посмотреть.

– Папа…

– Миллер, я ни о чем не прошу. Просто твоему старику хочется хорошо провести время.

– Я только что провела три недели на кухне, полной парней, один из которых практически умолял меня подать жалобу на сексуальное домогательство в отдел кадров. Последнее, чего я хочу, – это провести лето в очередной компании, полной мужчин.

Он наклоняется вперед, положив покрытые татуировками руки на колени, широко раскрыв глаза.

– Не понял?

– Я справилась с этим.

– Каким образом?

– Быстрым ударом коленом по яйцам. – Я делаю небрежный глоток пива. – Именно так, как ты меня учил.

Он с легким смешком качает головой.

– Я никогда тебя этому не учил, маленький ты псих, но хотел бы научить. И теперь я еще больше настаиваю на том, чтобы ты отправилась со мной в турне. Ты же знаешь, мои парни не такие.

– Папа, я собиралась… – Слова замирают у меня на языке, когда я смотрю на него, сидящего напротив на диване. Грустные и умоляющие глаза, даже усталые. – Тебе одиноко в Чикаго?

– Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. Конечно, я скучаю по тебе, но хочу, чтобы ты погостила у меня пару месяцев, потому что ты тоже скучаешь по мне. А не потому, что чувствуешь себя обязанной.

Я не чувствую себя обязанной. По крайней мере, не в этом смысле. Но все, что я делаю, так или иначе является попыткой избавиться от чувства вины, которое я испытываю по отношению к нашей ситуации. Чтобы вернуть долг, который он заплатил, отдав всю свою жизнь ради меня, когда ему было всего двадцать пять лет.

Но я бы солгала, если бы сказала, что не скучаю по нему. Вот почему я стараюсь, чтобы все мои места работы совпадали с его поездками. Я выбираю кухни в больших городах, где играют команды ГЛБ, в городах, в которые мой отец будет приезжать по работе. Потому что, конечно, я по нему скучаю.