– Здесь здорово, – сказала Джуд, стараясь больше смотреть на горизонт, чем на женщину рядом.

– Это одно из немногих мест в больнице, где тебе никто не помешает, – поделилась с ней Сакс. Она не могла себе объяснить, почему привела режиссера на крышу. Она приходила сюда, чтобы побыть одной, когда ее доставал больничный хаос или когда одинокие ночные часы до рассвета тянулись слишком долго.

По ночам здесь было удивительно спокойно. Ее окружали лишь ветер, темнота и множество огней от соседних зданий, заменявшие городскому пейзажу звезды. Далеко внизу на улицах кипела жизнь. Кто-то проживал ее с бешеной энергией, а кто-то жил, вообще не задумываясь ни о чем. Глядя на людской мир сверху, Сакс чувствовала, что она является частью его, но в то же время не принадлежит ему до конца. Она была наблюдателем, который иногда решался вступать в игру.

Сакс повернулась спиной к панораме и посмотрела на Джуд, заметив, как та сосредоточенно обозревает окрестности. Такой взгляд Сакс уже замечала у режиссера несколько раз.

– Ищете подходящий кадр?

– Что-то вроде, – сказала Джуд, удивленная наблюдательностью Сакс. Затем к своему ужасу Джуд почувствовала, что слегка краснеет, потому что в тот момент она действительно думала о том, как же она хочет сфотографировать… хирурга. Чтобы сменить тему, Джуд махнула рукой в сторону и спросила: – Мне мерещится, или сбоку от площадки действительно висит баскетбольное кольцо?

– Все верно, висит, – подтвердила Сакс, снимая крышку со стаканчика с кофе и выбрасывая его в ближайшую урну.

– Это что, специально для Деб?

– Нет, – усмехнулась Сакс. – Это для меня.

– А, точно-точно. Аарон же сказал, что вы любите игры.

– Некоторые, – невозмутимо ответила Сакс.

В этом месте у Джуд екнуло сердце безо всяких причин. Забудь об этом. Она имела в виду совсем не то, о чем ты подумала. Тебе нужно держать свои гормоны в узде, когда ты рядом с ней. Но Джуд не удержалась и все-таки представила себе Сакстон в мотоциклетной куртке. После этого ей сразу стало жарко в тех местах, где ей совсем не хотелось. По крайней мере, не в семь утра, когда впереди был очень долгий день.

– Ну так что, вы действительно собираетесь дежурить вместе с Деб? – спросила Сакс, когда они облокотились на доходившую до пояса цементную стену, которая опоясывала всю крышу.

Радуясь, что разговор поможет ей отвлечься от нежелательных реакций тела, Джуд ответила:

– Да, я хочу быть рядом с ней, когда что-то случается, а вы сами сказали, что предсказать это невозможно.

– Что, двадцать четыре часа в сутки?

– Когда она в больнице, то да, – сказала Джуд, рассматривая огромную букву Х, выведенную белой краской на крыше, и ветроуказатель, развевавшийся на ветру. У нее чуть не потекли слюни, когда она стала представлять, как можно выстроить сцену с приземлением вертолета, к которому подбегает толпа врачей в халатах, пригибаясь, чтобы не попасть под вращающиеся лопасти. Джуд пришли на ум старые кадры 1960-х годов с военными вертолетами, зависшими над иссушенной землей где-то в далеком краю. Бешено крутятся лопасти, к вертолету сломя голову бегут одетые в оливкового цвета форму мужчины и тащат самодельные носилки с ранеными. Господи, какие кадры!

– Как насчет вашей съемочной группы, фотографов и звукорежиссеров? Они тоже все время будут рядом с Деб?

– Что, простите? – Джуд захватили возникшие в голове образы: поле боя, кровь и… Синклер в черной кожаной куртке. – О, главный оператор у нас Мел, она будет работать, когда у Деб будут ночные дежурства. Я думаю, что как раз ночью можно отснять самые интересные моменты. Я буду здесь круглые сутки и смогу снимать сама в отсутствие Мел. Я не столь хороший оператор, как она, но я справлюсь.