Поэтому они были сверх меры богаты, и им сходило с рук почти все, что они делали на улицах. Жестокость, взяточничество, изнасилования. Сулиан закрывал глаза на это, пока они оставались верными ему.

Но даже с учетом этого Итан не мог себе представить, чтобы он добровольно отдал свой язык мужчине, который не знал, как использовать свой, если женщина садится на его чертово лицо.

– Иногда я задаюсь вопросом, стоишь ли ты всего этого. Тебе не мешало бы помнить, что у меня есть еще варианты.

Голос нарушил мысли Итана, ища трещину в его маске в надежде пробраться сквозь нее. Но трещин в ней не было.

Сулиан не мог сказать ничего такого, чего он уже не сказал за последние два десятилетия жизни Итана. Эти грязные слова давно перестали его трогать.

– Я понимаю, отец. Скажи мне, что я должен сделать, чтобы вернуть твое расположение, и я сделаю это.

Эти слова были на вкус, как пепел, но он говорил искренне. Итан сделал бы все возможное, чтобы Сулиан не смотрел на него слишком пристально.

Наступила пауза, ритмичное постукивание пальцев Сулиана по трону было единственным звуком, заполнявшим тишину, прежде чем он заговорил:

– Я больше не вижу в этом смысла. Я приказал тебе жениться на девчонке-магики. Ты провалился. Я приказал тебе вернуть ее. Ты провалился. Я приказал тебе привести ко мне твоего вероломного стражника. Ты провалился. Необученная собака выполняет команды лучше, чем ты.

Итан поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть убийственный взгляд, который Сулиан бросил в его сторону. Это его нисколько не беспокоило. Чувства, что отец испытывал к нему, были взаимными.

– Вэра вернется, отец. Я клянусь жизнью.

– Это в твоих интересах. Я, конечно, тоже надеюсь на это, – он сжал подлокотники трона, наклоняясь вперед, и сплюнул. – Я хочу, чтобы Басура была у меня в руках, а это невозможно, если мой наследник не может справиться с чертовой женщиной.

– Я понимаю, – повторил Итан, и его охватило чувство спокойствия, несмотря на скрытую угрозу. Возможно, юноше придется ждать дольше, чем он первоначально планировал, но Вэрали будет его. Он был уверен в этом. Как только Вэра получит его письма, она тут же вернется, и Итан встретит ее с распростертыми объятьями.

Сулиан был полон решимости использовать дочь короля Весстана, чтобы посадить Басуру на поводок, но чего он не знал, так это того, что само ее возвращение подпишет смертный приговор ему же. И Итан уже не мог этого дождаться.

Его охранник Уэс Коулман ждал прямо за дверями, когда Сулиан наконец отпустил Итана. Поза Коулмана была напряженной и сердитой, а костяшки пальцев одной руки побелели на рукояти меча. Но он молчал, зашагав в ногу с Итаном, когда тот прошел мимо.

Итан дернул плечами, пытаясь стряхнуть прилипшие к коже части туники, но по шее лишь пробежала острая боль. Липкая пленка пота и крови раздражала, но он боролся с желанием сорвать с себя одежду. Он хотел сжечь каждый чертов клочок ткани, сжечь все, вплоть до своих ботинок.

Эта картина вызвала у него внезапный смешок. Разве это не было бы нечто? Итан мог только представить, какие взгляды будут прикованы к нему, когда он будет расхаживать по дворцу голый, весь в синяках и ссадинах. Это, безусловно, дало бы змеям, разодетым в дворян, повод для разговоров.

Итан скорее почувствовал, чем увидел, что Коулман искоса смотрит на него, пока они пробирались по лабиринту дворцовых коридоров. Ему казалось, что этот человек ни на мгновение не переставал хмуриться с тех пор, как увидел его выходящим из тронного зала с окровавленной улыбкой на лице.

– Говори откровенно, Коулман. Я знаю тебя всю свою жизнь. Я чувствую, когда ты переполнен осуждением, – сказал Итан, сжалившись над ним.