Племянница махнула рукой – старуху не переубедить. Больше она к своей тётке не приходила.

Выписавшись из больницы, старуха вдруг исчезла. След её обнаружился только через три дня возле дома круглолицего министра, где она сидела, как профессиональный киллер, выслеживая свою жертву. Улучив момент, когда министр вылез из персональной машины и направился к своему дому, она приблизилась к нему почти вплотную. Охранники не обратили внимания на высохшую старушонку, а та, почти в упор, смачно харкнула министру прямо в физиономию. Несмотря на скандал, дело это, однако, закончилось для бабы Ани благополучно: министр оказался великодушным и не подал против старухи иск в суд. Так что старуху пришлось отпустить. Да и вообще эта история с покушением огласки не получила: не тот масштаб у бабки, к тому же и время не то шум поднимать, нежелательное внимание к себе привлекая. И вообще, сколько этой старухе осталось?..

Ей выделили отдельное жильё на периферии, откуда до ближайшего райцентра нужно было добираться часа три, да ещё с пересадкой. Короче говоря, об этой истории скоро забыли, а министр отсидел полностью свою последнюю каденцию, вышел на пенсию и занялся бизнесом, одновременно получив пост президента в крупном неправительственном фонде. Старуха же доживала свой век в глухой провинции. Лишь однажды кто-то, присутствовавший при этом инциденте, возмущался в компании посвящённых: «Ишь ты, пособие старуха получает ни за что, отдельную комнату ей дали, приняли как родную, а она… Вот тебе и благодарность!» Но после этого об инциденте забыли совершенно, и уже никто не помнил ни о покушении, ни о бешеной бабке, доживавшей свой век в глухой провинции.

Адвокат Мордехай Шалман был смертельно болен и ясно осознавал, что скоро умрёт. В том, что рано или поздно ему придётся умереть, он никогда не сомневался и, как ему казалось, всегда относился к этой неизбежности философски. Как говорится, чему быть, того не миновать. Но он никогда не предполагал, что всё это будет так чудовищно и нелепо.

В том, что произошло с ним, не было никакой логики. В этом он был абсолютно уверен. Ведь он был богат и могуществен, почти бог, а боги не болеют и не умирают. Узнав страшный диагноз, он был уверен, что это ошибка, потому что такое может случиться с кем угодно, но только не с ним. Ведь он – баловень судьбы, всегда и везде первый, самый лучший из всех в своём деле и вообще самый-самый… К тому же, он всегда вёл здоровый образ жизни и единственной его слабостью было курение. Курил он много, почти без перерыва, и на все предупреждения о смертельных недугах, вызываемых этой привычкой, лишь усмехался. Дорогие сигары были его страстью и являлись для него своего рода ритуалом. Закончив дела и удобно устроившись в своём кресле на веранде или в просторной гостиной, он любил не спеша раскурить дорогую сигару. Однако с началом болезни этой традиции пришёл конец, и теперь начатая ещё полгода назад коробка сигар неизменно стояла на видном месте в его кабинете. Но Шалман больше к ней не притрагивался и даже не смотрел на свои любимые сигары, а лишь постоянно с тревогой прислушивался к своему организму, пытаясь разобраться, что же с ним происходит. Когда диагноз был многократно подтверждён и никаких сомнений по поводу болезни уже не оставалось, он совсем сник и теперь плакал по любому поводу.

Пытаясь как-то взбодриться, он начинал вспоминать наиболее приятные эпизоды своей жизни – свои успехи и былую славу… На какое-то мгновение он снова начинал чувствовать собственную значимость, но тут же вдруг с ужасом осознавал, что всё это – его титулы, деньги и связи – совершенно ничего не значит перед лицом смерти, а значит, и никак не защитят его от неё.