Долю государства в размере 300 миллионов франков теоретически можно было бы выручить, продав шедевры Пикассо на международных аукционах. Но если бы работы одного художника одновременно были выброшены на аукционы в таком количестве, это надолго сбило бы цену на его произведения. Обезумевшие наследники обнаружили, что они разорены, не успев еще ничего унаследовать.

Нашлись люди, сумевшие объяснить все эти деликатные подробности лично Президенту Франции Валери Жискар д’Эстену. К счастью, он оказался не только образованным человеком, но и тонким ценителем искусства. В результате было принято беспрецедентное, но единственно разумное решение: налог на наследство был выплачен произведениями искусства. Правда, государство выторговало себе возможность выбрать в счет причитающейся ему доли картины и скульптуры до того, как наследство будет поделено между наследниками. Уже оцененные Морисом Реймсом произведения в счет «доли государства» отбирали Жан Леймари и Доминик Бозо – директора Музея Пикассо в Париже.

Члены семьи Пикассо всегда, мягко говоря, не слишком любили друг друга и по возможности старались не встречаться. При жизни мэтра им это замечательно удавалось. Но после его смерти наследники были вынуждены познакомиться друг с другом поближе, а после 1973 года регулярные семейные встречи превратились в неприятную необходимость. Каждый из наследников к тому времени уже обзавелся собственными нотариусом, адвокатом и художественным экспертом.

Поначалу для части наследников все складывалось великолепно. Сын от первого брака Пауло должен был унаследовать большую часть состояния. Вторая законная жена Жаклин Рок-Пикассо – все остальное. Внебрачные дети – Майя, Палома и Клод – оставались в этом случае ни с чем.

Пока Жаклин и Пауло пытались договориться о том, что именно из наследства отойдет каждому из них, внебрачные дети Пикассо обратились в суд, требуя, чтобы их признали законнорожденными и наследниками. Вовлеченная в эти процессы вдова Жаклин Рок-Пикассо через своих адвокатов старалась доказать беспочвенность столь «наглых» притязаний.

К 1975 году Жаклин Рок-Пикассо и Пауло Пикассо общались уже только через адвокатов. Когда они все же пришли к соглашению, подробности которого так и не успели огласить, французское правосудие признало внебрачных детей законными.

Мучительные переговоры о разделе наследства продолжились в расширенном составе, периодически заходя в тупик.

Характерно, что никто из наследников не заботился о репутации и добром имени покойного и всей семьи, о том, чтобы сохранить хотя бы видимость пристойности. Родственники бранились, отравляя друг другу жизнь при посредстве прессы, которая с удовольствием печатала весьма сомнительные интервью. Однако никто не желал прибегать к судебному решению проблемы. Каждый боялся прогадать. Вероятно, их останавливала и перспектива несения значительных судебных расходов.

6 июня 1975 года Пауло скончался от цирроза печени, вызванного алкоголем и употреблением наркотиков[79]. С трудом сформулированный к этому времени проект второго мирового соглашения, как и проект предыдущего, пришлось выбросить в корзину.

У Пауло остались несовершеннолетний сын от второго брака Бернар, о котором все знали, и дочь от первого брака, о которой почему-то «забыли». Между тем Марина Пикассо являлась законной дочерью Пауло и внучкой Пабло Пикассо. Наследников стало шестеро, число адвокатов и художественных экспертов за семейным столом возросло, поиски компромисса затянулись еще на четыре года.

По утверждению журналистки Ангелины Сириной, основывающейся, вероятно, на неназванных французских источниках, Марина внесла свою «лепту» в очередное многолетнее затягивание переговоров между наследниками: «У Марины Пикассо было существенное преимущество – ее возраст. Она была в компании претендентов на наследство мастера самой юной – не считая ее сводного брата Бернара