– Ты не представляешь, как я тебе благодарен. Я прекрасно понимаю, если бы не ты, у меня ничего бы не получилось.

– Да, ладно, не в этом дело, – отмахнулся Запольский. – Каждый должен заниматься тем, что у него лучше всего получается. Меня вот что сейчас волнует. – Он задумался. – В отличие от тебя я никогда всерьез не занимался этим персонажем. А предстоит погрузиться совсем в другую эпоху. Можешь ты внятно объяснить, чем этот лорд так тебя привлек?

– Объяснить могу. Внятно – нет.

Запольский вздохнул.

– Тогда объясняй, как сможешь.

Орехов кивнул головой.

– Когда я начал изучать биографию этого человека, то изумился фантастическим противоречиям его натуры. Невиданный развратник сочетался в нем с истинным мудрецом. Всегда считалось, что одно противоречит другому. А здесь полное единство. Причем, я убежден, что одно вытекает и дополняет друг друга. И одно без другого просто бы не существовало. А знаешь, почему?

– Почему?

В обычно спокойно-равнодушных глазах режиссера Орехова увидел пробуждение интереса. Он должен зажечь его и поддерживать этот огонь на всем протяжении съемок. Иначе существует реальная опасность появления очередного скучного и банального фильма, которыми заполонены все каналы, как мусоропроводы бытовыми отходами.

– Я убежден, лорд Рочестер, в отличие от многих декларирующих, что ищут Бога, в самом деле, посвятил свою жизнь этой задаче.

Запольский с сомнением покачал головой.

– Не слишком ли смелое утверждение. Я тоже стал читать о нем. И у меня возникло несколько иное впечатление.

– Антон, поверь мне, что это именно так! – с жаром произнес Орехов. – Будет большой ошибкой, если мы сосредоточим все внимание только на его распутстве.

– Но он всю жизнь именно этим и занимался. По крайней мере, до тех пор, пока не заболел. Между прочим, его судьба – предостережение для тебя. Не знаю, ищешь ли ты Бога, но вот твой образ жизни до добра тебя не доведет.

Орехов усмехнулся. Эта тема всплывала в их разговорах не в первый раз. Несмотря на иногда случающиеся загулы, Антон в целом был образцовым семьянином, чуть ли не боготворил жену и без устали заботился о двух своих потомках. И решительно не одобрял поведение Орехова, менявшего, по выражению режиссера, женщин гораздо чаще, чем перчатки и галстуки. И даже носки.

– Давай сейчас не будем обо мне, а сосредоточим внимание на Джоне Уилмоте, втором лорде Рочестер, – усмехнулся Орехов. – Я настаиваю на своем тезисе. Не намерен утверждать, что в каждой женщине, которую тот трахнул, он видел некий божественный отблеск, а любой секс приобретал для него высший смысл, но если суммировать его жизненный путь, так по большому счету и было. Безумно жалко, что он растратил данный ему при рождении дар, но, наверное, по-другому он не мог. В конце концов, мы до конца не можем знать уровень ценности приобретенного им опыта. Знаешь, те, кто ищут Бога целыми днями, роясь в пыльных фолиантах, или бьют бесконечные поклоны в монастырях, на самом деле обманывают и других и себя. По настоящему Его присутствие можно почувствовать, лишь проведя эксперимент на собственной шкуре, поставив себя на край гибели.

– И ты полагаешь, что он сделал это специально?

– Разумеется, нет, все случилось само собой, как скатывание по наклонной плоскости. Но вопрос в том, что перед тем, как скатиться, нужно подняться на гору и оттолкнуться, чтобы помчаться вниз. Да, он развратник, но ведь развратник развратнику рознь. Кого интересует обычный трахальщик, выпивоха и скандалист, каких легион. На самом деле, он обладал великим моральным чувством. И в первую очередь в отношении к самому себе. Вот о чем я думаю, Антон, если бы он не стал бы развратником, не стал бы он моралистом, поэтом и философом. Нравится нам это или нет, но скорей всего для него не было иного пути. Он не мог быть обычным обывателем.