– Ладно, я могу понять, у нас с тобой кровь перемешана сотню раз. Она человек. А я почувствовала тебя! Твою, мать, кровь! И что за сделка была с её матерью? Эвтаназия на последней стадии рака мозга?

Качаю головой.

– Её дочь была неизлечимо больна. Лейкемия с рождения. Рак – случайное совпадение, неожиданность для меня, а мамочка убила двух зайцев одним выстрелом.

– Вот оно что. – Рита вытягивает пухлые губки дудочкой. – Наш Эдик не только что рехнулся, а двадцать лет назад. А я всё это время гадала, куда ты тогда запропастился на три года. Слить из себя всю кровь на плазму для незнакомого ребёнка, чтобы выпить одну больную тёлку? Сколько в твоей жизни ещё таких идиотских приступов альтруизма? Что я ещё не знаю о тебе? Может, ты глава Вампхантеров? Или Тёмный магистр собственной персоной?

Она замолкает, глядя на мою скептически улыбающуюся физиономию.

– Сам когда узнал?

– Когда Коста назвал имя.

– Ты реально влюбился в человека?

– Она мне симпатична. Что-то наподобие домашнего питомца.

– Угу. – Хрипит, прочищая горло. – Хомячок.

– А ещё мне интересно, почему она ведёт себя так, словно ритуал уже проведён.

– То есть влюблена по уши. Наваждение?

– Нет, она под таблеткой вела себя также. Ноль критичности и максимальное доверие.

– Тогда у меня только один вариант. – Рита резко швыряет кинжал в дальнюю стену, где висит деревянный щит, глухой звон говорит о попадании. – Твоя плазма сработала, как отложенный ритуал, инициированный вашей встречей.

– И что теперь делать с этим твоим вариантом? Повторный ритуал может дать непредсказуемые последствия.

– Для проверки можно провести ритуал кому-то другому, например, мне. – С ехидной улыбочкой тут же добавляет. – За хорошее поведение буду тебя поощрять вкусненьким.

– Или из принципа выпьешь её в первый день, боясь конкуренции. – Отвечаю в её же тоне. – А кроме того, почему-то думаю, что боль, которую она будет при этом чувствовать, станет для тебя наркотиком. А вот мне это точно испортит аппетит.

– Кстати, что это тебе так быстро настроение подняло?

– Например, то, что человеческая девчонка продержалась против укуса дольше, чем ты, матёрая вампирша. – Сочувственно обнимаю за плечи.

Рита пытается меня достать кулаком в печень и попадает в ловушку – через секунду я прижимаю её спиной к себе с прижатыми вдоль тела руками. Веду губами по её шее.

– Не хочешь ещё разок? Заодно научишься проявлять немного нежности. – Слышу, как она тяжело дышит, и выдвигаю клыки.

– Ты пользуешься своим преимуществом. – Она покорно склоняет на бок голову. – Но мучить себя я не буду.

– Ладно. – Отпускаю её. – От реванша ты сама отказалась.

– Умеешь уговаривать. – Ловит мою руку и тянет к себе. – Только тогда уж в кровати.

Она выдерживает с полминуты, а затем взрывается резким криком, её тело взлетает над кроватью едва ли не мостиком. Через четыре минуты она просит пощады.

– Не могу, – Извивается в спазмах, а из глаз бегут слёзы. – Я сама сейчас развею себя, чтобы этого не чувствовать.

Минут десять она приходит в себя.

– Это стоило попробовать. – С трудом приподнимается. – Один раз. Уйди с моих глаз, изверг.

В холле встречаю Фахима.

– Серия. Снова любитель жира отличился. В этот раз я оказался рядом, сам посмотрел. От одной мысли тошнит.

– А ему нравится. – Смотрю в глаза. – Физиологически это невозможно, так?

– Так. Мы не в состоянии есть просто приготовленное жирное мясо, а тут…

– Сопутствующие странности были?

– Нет, вроде. – Он задумывается. – Земля разве что на бетонном полу. Отпечаток следа на ней.

– Какая?

– Чёрная, жирная, как та, что продаётся для комнатных цветов. Я образцы собрал и Дому отдал на анализ.