- Вы можете есть со мной, - отчеканил Глеб Самойлович, прерывая мою речь, - Я внесу этот пункт в договор.

Ох, сколько вы ещё в него внесёте!

Беру себе тарелку с приборами, сажусь на табурет напротив шефа, начинаю накладывать еду – по чуть-чуть. Чтобы не «объесть» своего работодателя.

- Вы можете наложить побольше, Мила Георгиевна, - не глядя на меня, негромко, но очень четко говорит шеф.

Порция в моей тарелке увеличивается ровно на пару сантиметров. Пусть помучается от совести… Начальник От Бога.

- А что вы такое… делали, когда я зашел? – через несколько минут спокойного и размеренного потребления пищи, спрашивает Глеб Самойлович.

- Пела? – вопросительно смотрю на него, удивляясь от подбора слов в его фразе, - Вам не понравилось? Или я не имею на это права по контракту? – знаю, меня заносит, но смягчаю свои слова наивным выражением лица и «искренним» желанием узнать.

 - Нет, вы можете петь, когда захотите… кроме ваших рабочих часов в компании, конечно, - замявшись, исправился шеф, затем всё-таки поднял на меня глаза, - У вас это хорошо получается.

Знаю.

И даже за комплимент благодарна, но осведомлять кое-кого о своей благодарности не собираюсь.

Потому – просто киваю, возвращаясь к еде. Когда заканчиваю, встаю из-за стола, чтобы убрать пустую тарелку в раковину.

- Вы где-то учились? – его вопрос застаёт меня врасплох.

Я уже и забыла об этом разговоре. Поворачиваюсь к Глебу, смотрю на него внимательно.

- Нет. Я просто очень любила музыку с детства: смотрела диснеевские мультфильмы и зарубежные сериалы с музыкальным оформлением… запоминала, пела вместе с героями, смотря очередную серию по телевизору. На музыкальную школу или какое-либо другое обучение у моей семьи денег не было.

Что говорить? Даже та «деловая» одежда, в которой я приходила в офис, была приобретена мной со скрипом зубов - я никогда не имела лишней пары тысяч в кармане. А во время учебы жила в общаге на стипендию и подрабатывала везде, где успевала.

Потому и зацепилась за это предложение Ленки, как последняя авантюристка, - хотя отроду не страдала подобной болезнью…

- Значит, у вас идеальный слух, - со знанием дела заметил Глеб, никак не отреагировав на мою откровенность.

Может, у меня и идеальный слух, а вот у вас, Глеб Самойлович, идеальная непрошибаемость. Над чем мы и будем работать. Вместе. Все следующие три месяца.

Я отнесла грязную посуду и вернулась к столу.

- Глеб Самойлович, я хотела бы задать вам пару вопросов о нашем… совместном проживании, - присаживаюсь на табурет, перекидываю волосы через плечо.

- Что именно вас интересует? – шеф откладывает приборы в сторону и смотрит на меня. Серьёзно так смотрит. Я б даже сказала – внимает.

- Ваши предыдущие домработницы жили здесь? – в сущности, невинный вопрос; но почему-то волнуюсь, когда его задаю.

- Нет, вы будете первой, - ответил Глеб, затем поразмышлял с пару секунд и исправился, - Ты будешь первой. В стенах этого дома я буду обращаться к тебе по имени, однако, в здании компании между нами будет соблюдаться деловой этикет.

- Мне вас тоже звать по имени? – задаю вопрос в лоб, знаю, но не задать – не могу.

Глеб сосредоточенно смотрит на меня, а я прямо слышу, как в его мозгу крутятся шестерёнки.

- Я не думаю, что это – хорошая идея, - огорошивает меня мой чудный начальник-по-совместительству-хозяин.

С трудом удерживаю выражение полного приятия на лице.

Хочет, чтобы я к нему на «вы» обращалась и здесь, и на работе? Указывает, где моё место? Показывает, что не допустит фамильярности?

Я тихонько выдохнула, чтобы успокоиться. Этого стоило ожидать. Я – прислуга в его доме, а не квартирантка.