Дыхание перехватило, и я едва не позеленела от страха. Кажется, я раньше читала про такой род артефактов. Их называли хрустальными слезами богов. Согласно древней легенде, они находились в состоянии покоя до тех пор, пока не происходили все нужные события, и даже самый сильный артефактор не смог бы соединить их принудительно. Магическая механика – наука, разбирающаяся практически во всем, кроме подобных игрушек, созданных самим отцом этой науки. Потому страх надолго поселился у меня на подкорке сознания.

Леосоль Да Витне – гений, которого еще не смог превзойти никто в нашем мире. Он не только начал новую веху магических искусств, но и смог примирить две враждующие стороны. С его научными трудами общество стало развиваться совсем по другому сценарию. И как у любого гения, а уж тем более признанного народом, у него в голове обитали свои тараканы, с которыми мог совладать только его бессменный идейный вдохновитель. Но господин Мариус умер еще до того, как труды его покровителя вышли в широкий тираж. А потом целый список претензий был выставлен сплетницами к необычной персоне великого мастера.

Поговаривают, что на этой почве изобретатель и свихнулся. Даже горячо любимая жена не могла вытащить его из депрессии, хотя ей удавалось сдерживать признаки безумия супруга. Но и век святой Олесии был недолог, через пять лет женщина умерла. Леосоль остался совершенно один. Тогда он стал создавать не только механизмы, но и провидцев. До самой своей кончины гений бредил возможностью воскресить любимую жену и вернуть друга, чьи души не смог отыскать даже в мире мертвых.

Всего им было создано девятьсот девяносто девять законченных артефактов, и один, названный Сердце тьмы и света, так и остался на бумаге. По крайней мере, так думали все, включая меня, до сего момента. Потому что местонахождения всех опасных игрушек безумного изобретателя установлены, и они находятся под строгим контролем магической гвардии. А я вляпалась в тот тысячный, который был описан в дневнике Да Витне как самое гениальное его творение. По словам самого создателя, он является ключом к освобождению его жены и друга.

Если это правда, и я умудрилась нарваться на первый в мире артефакт-перевертыш, то меня на опыты пустят – лишь бы добраться до наследия покойного гения. О таком нужно помалкивать. Держать язык за зубами, пока сама не пойму, как все это связано. Потому что каждый год появляются три, а то и четыре отмеченных, и никто не понимает, каким образом это происходит. Просто в одно мгновение из самых охраняемых банков по всему миру пропадают изобретения Да Витне, тогда и рождается новый избранный.

Все ученые мира не могут объяснить такого поведения бездушных артефактов, но они словно знают, в какой момент их избранный окажется в том или ином месте. Вот только после гибели носителя смертоносная игрушка, как ни в чем ни бывало возвращается обратно в сейфы, чтобы через несколько лет, а то и целые столетия опять выйти на охоту за несчастными людьми. Они, наверное, погубили больше народу, чем война, чума и голод вместе взятые. И теперь одним из таких людей стала я. Стоп! Это же настоящая катастрофа!

Все артефакты учтены и переписаны, и моего пробуждения не должно было произойти, но оно уже случилось. Следовательно, любой мало-мальски обученный артефактор, не говоря уже про механика-артефактора, поймет, что я напоролась ни на один из этих девятисот девяносто девяти, а на какое-то совершенно неопознанное и неисследованное творение покойного ученого. Вот тогда-то мне точно придет конец. Ради невероятной ценности меня убьет весь совет даже без голосования, невзирая на мой статус неприкосновенности королевской крови. Они отцу лучше контрибуцию за кровь выплатят, чем упустят редкую возможность.