Загряжская. Ну и иди туда, где перед тобой будут рассыпаться в любезностях. Но таких домов для вашей семейки в Петербурге почти не осталось.

Катрин. Ваша любимица не меньше меня виновата в этой смерти.

Загряжская. С сестрами твоими у меня дальняя дорога – наговоримся. Ты позора неминуемого избежала и радуйся. А Наталье перед богом отвечать придется. И не вам порочить ее имя: без вас охотников достанет.

Катрин. Дуэль эта не первая и не последняя, забудется, как и другие. Как под дугой колокольчик – прозвенит вблизи и затеряется вдали…

Загряжская. Для тебя это колокольчик, а для России – колокол набатный, что и днесь, и присно, и вовеки будет совесть людскую будить и вопрошать, почему лучшие люди гибнут у нас безвременно…

Катрин. И вы вслед за толпой будете винить Жоржа?

Загряжская. Дрянной человечишка, но и он кем-то подставлен. Западню Пушкиным не один человек устроил. Вы – на первом плане, но есть кто-то и за кулисами. В этом уж другие пусть разбираются. А нам пора ехать.

Катрин. Тетушка, вам-то зачем тащиться в деревню?

Загряжская. С сестрой пора повидаться.

Катрин. Столько лет не виделись, и теперь…

Загряжская. А теперь случай подвернулся. Не самый радостный, да выбирать не приходится: молодые уже спешат на тот свет, и нам не след забывать о смертности рабов божьих.

Катрин. А как же я здесь останусь?

Загряжская. Здесь у тебя и муж, и опекун его, не тем словом будь помянут. Наталью одну отпускать в таком состоянии да с детишками не могу.

Катрин. Вы всегда с ней возились, нас с Александриной забывали…

Загряжская. Нашла время счеты сводить. Ей из этого горя во всю жизнь не выбраться будет.

Катрин. Жорж собирается требовать у Дмитрия мое приданое.

Загряжская. Пусть требует…

Катрин. Брат обязан выплатить!

Загряжская. Было бы с чего…

Катрин. Вы Жоржа не знаете: он этого так не оставит!

Загряжская. Да и знать его не хочу! Но я знаю свою сестрицу: она все пропьет, по ветру пустит, но никому ничего не уступит. И муженьку твоему придется иметь дело с нашими законами и чиновниками-крючкотворцами. Вот уж найдет коса на камень! Даже интересно, кто кого одолеет.

Катрин. И как я буду выглядеть без приданого?

Загряжская. Тебе грешно жаловаться, а вот как Наталья с детьми будет жить? Григорий всем глаза застил богатыми похоронами Пушкина.

Но он же станет возмещать свои траты за счет сирот. Я-то все завещаю Наталье, но когда? Завещание не пишу, чтоб смерть не торопить… Ну ладно, зови сестер… Пора.

Жуковский. Здравствуйте, Екатерина Ивановна.

Загряжская. Здравствуйте, Василий Андреевич.

Жуковский. Рад, что застал вас одну…

Загряжская. Племянницы в сборах, а я тут скучаю.

Жуковский. Хочу через вас передать кое-какие бумаги Наталье Николаевне.

Загряжская. Она сейчас выйдет, и вы сделаете это без третьих рук.

Жуковский. Не хочу испытывать судьбу и боюсь посторонних, которым знать об этих бумагах не надо. Речь идет о письмах супругов. Я уже получил внушение от императора и не хочу раздражать его вторично. (Отдает Загряжской три пакета).

Загряжская. И здесь слежка? Но император вам лично поручил разбор бумаг покойного…(Прячет свертки в складках капота).

Жуковский. Нашлись люди, кому я не внушаю доверия, или боящиеся собственной тени.

Загряжская. Кого-то подозреваете?

Жуковский. Да здесь никого не было, кроме графини Юлии Петровны.

Загряжская. С удовольствием бы и Григория, и баб Строгановских по мордам отхлестала, особенно Идальку его!

Жуковский. Вот и работаю теперь под наблюдением Дубельта и присных его.

Загряжская. И вы это терпите?

Жуковский. Хотел отказаться, но подумал, что вмешательство лиц, равнодушных к литературе, может навредить памяти Пушкина в душах новых поколений. Потому и несу свой крест, хотя обидно за Пушкина. Виню себя во всем происшедшем…