мой – кроваво нелюдим,
и гребём мы в разных лодках..
но на Высший Суд – Один.
вот и силы оставляют —
я на дно, а ты греби,
я уже пред Богом каюсь.. —
(ну хоть в этом впереди)
Бог простил меня за слабость,
и гуляю я в раю,
ты ж.. терпи земную «радость»,
ложь срубая на корню.
моя правда в райских кущах,
ты – в бою и на коне.
мною шанс давно упущен —
моя правда – прах в земле.
Тем, кого я не предал…
Я приползу к тебе.. —
без просьбы и упрёка,
в тоскливом ноябре —
нашла меня печаль,
наверно я устал —
от низменного трёпа,
от глупых чуваков —
и аморальных краль.
С трудом держал удар —
бессмысленность поклёпа,
безвыходность свою —
послал в немую даль,
я вроде не стрелок —
но пусть боится кто-то,
еще я не мертвец —
и не растоптан в шваль.
Немного отдохну —
но пушка наготове,
хоть спит матёрый волк —
да лучше не тревожь,
я не хочу их слёз.. —
ни их паршивой крови..
забывшись в ноябре —
сотку узор из грёз —
видения мои —
без сахара, без соли,
и запахом они —
как утренний покос,
и нет страданий там —
о нашей тяжкой доле,
и люди к небесам —
не шлют с мольбой вопрос!
Я вновь иду к тебе —
замёрзший и побитый…
покусанный слегка —
и рана на боку…
мой неприглядный вид —
и профиль мой небритый
тебя не устрашит.. —
он страшен лишь врагу…
закончилась война —
и будто шито-крыто…
в ноябрьской тишине —
спокойствие краду..
и будто не болит.. —
и будто всё забыто…
и будто я с собой —
и с совестью в ладу…
Моросит и моросит…
Чай налью.. высокий сорт.. не ниже..
и придвину в центр стола пирог,
и всего-всего к тебе.. поближе…
чтобы, как всегда, отведать мог..
надымим в уютной тёплой кухне,
до полнОчи.. или до утра..
не заметим, что глаза опухли,
и чугунной стала голова..
главное, что ты всегда приходишь,
когда радуюсь, когда разбит…
не забыли наших детских прозвищ..
ты и я – по жизни – монолит.
что-то грусть-тоска… и длится осень..
солнца нет.. природа моросит..
раньше времени нас смерть уносит —
за ошибки и за риски мстит…
вспомним их.. кто жизни не отведал
и сорвался.. не суди их, бог…
не дождавшихся своей победы,
не вписавших проигрыш в итог…
я грущу.. ты кормишь мою кошку..
на столе бардак.. да и в душе…
посиди ещё… ещё немножко…
я пришёл.. пришёл в себя уже..
Откровение другу…
Друг.. скажи.. а как с тобою мы
Оказались втянуты в гнилое,
Мелкое, ничтожное.. увы…
Не война.. ни одного героя…
Месиво из беспринципных шлюх
Стоны, вопли, творческая бледность..
Неужели я теряю нюх
На добро, на совесть, и на честность?
Как сказал Хайям – да лучше быть
Одному, голодным и не в шлюпке..
Лучше волком безответно выть,
Чем помои по-свинячьи хлюпать.
С нами.. посмотри.. лишь раз, два, три…
Остальные на раздаче пАйки..
По крысячьи скалят криво рты,
В страхе разжигают нервно драки.
В горле ком от призрачных надежд —
Отпускаю я без сожалений,
Выбравших неправедных одежд,
И друзей, предавших без сомнений.
Отпускаю – срок окончен ждать —
Выбраны не мы.. не наше кредо..
Не впервой.. не будем горевать..
Нас с тобой сама найдет Победа.
Ты ушёл, я напился один…
Не смогли поделить врага.. —
то ли свой он, а то ли чужой…
вольтом била меж нами дуга..
и курил я одну за одной..
ты сказал – жить не должен такой! —
предавал, подставлял – не раз,
и ничьей-то – своею рукой
составлял он доносы на нас!
я молчал, делал вид, что оглох..
вспоминал.. и давился слезой..
не такой он.. (а в горле комок)
ты не знаешь.. он просто другой…
он бывает философ.. поэт..
а потом – сарацин и колдун..
утром он словно мрак, ночью – свет,
послезавтра – ребенок-шалун.
ты ругался.. весь свет матеря,
что нельзя так играть! – нужно – Быть!
что он личность свою потерял!
и не смыться ему – и не смыть!
хлебанул я от горечи ром..
я его принимаю таким!..
специально играет огнём..