Смотрю на себя в зеркало – ну и стерва! Хороша!

Выхожу из ванной с типа виноватой улыбочкой, Инга стоит в коридоре.

- Э-э, я видишь ли, беременна. Тринадцать недель. Вот и справка есть, а это фото нашего малыша… или малышки. А Игорь сына хочет! Так обрадовался, ты даже не представляешь! Потому и игры все быстро завершил, что женимся мы…, - тараторю я как можно искреннее, вытаскивая справку и фотографию УЗИ из сумочки и протягивая Инге, как подружке.

Она ошарашено берет справку, читает, отдает обратно.

- Что мне делать? – спрашивает, а сама будто не соображает ничего.

- Ты же понимаешь, что здесь оставаться не можешь? Тебе надо уехать, исчезнуть. Три дня тебе на сборы. Поверь, так будет лучше для всех нас. И тем более для меня – не хочу тебя встретить где-нибудь в городе, – я заканчиваю разговор уже жестко, ясно давая понять, что этой девке тут не место.

17. 17. Инга

За Мариной закрылась дверь, а я обессилено опустилась на пол прямо в коридоре, на коврике у входа. Свернулась в клубок, как жалкая собачонка. Слезы текли по щекам, скатываясь и до губ, и в волосы, но мне было все равно. Я рыдала, хотелось завыть от беспомощности и отчаяния. Как же больно! Как больно!

Зачем они со мной так? За что? Почему? У меня нет ответа. Только стало понятно, почему после отъезда Егор ни разу мне не позвонил, а на мои звонки в трубке раздавался только противный голос «абонент временно не доступен, перезвоните позднее…»…

Влюбилась. Впервые. Да так, что ничего и никого не видела вокруг, только его. Все мысли – только о нем. Все слова – только для него. Вся я – только для него. Жила им, дышала им и была нереально счастливой! Глаза Егора такие искренние, голос такой нежный, слова, поступки – все правдивое ведь было. Неужели врал? Не могу поверить. Не могу! Сердце разрывается на части…

Но ведь в самом начале я допускала, что отношения могут быть короткими, и наслаждалась тем, что мне отведено. И все же… зачем так-то? А главное – за что?

Почему же так больно сейчас? Что теперь делать? Как жить? Ощущение такое, будто разбили меня на множество мелких-мелких кусочков, и каждый осколочек кровоточит…, а сил собрать эти осколки нет.

Несколько часов я лежала неподвижно и только плакала. Только когда стемнело, я кое-как встала. Мышцы затекли, ходить трудно. Голова жутко разболелась от рыданий.

Аппетита не было. В ванной в зеркале увидела свое отражение – ужас: опухшее от слез лицо, красные заплывшие глаза, взлохмаченные волосы. Да уж, та еще красотка. Плевать.

Я умылась, выпила таблетку от головной боли  и легла на наш с Егором диван, хранящий стойкий запах моего (моего ли?) любимого. Уткнулась в подушку и снова заревела, размазывая слезы по наволочке. Запах мужчины сводил с ума, разрывал на части.

Жутко хотелось увидеть Егора, посмотреть в его ласковые серо-голубые глаза, прижаться каждой клеточкой моего тела к нему и убедиться, что все слова Марины - это просто вранье, бред, зависть обиженной женщины. Но она беременна, я сама видела справку. А ребенок – это серьезно.

Надо решить, что делать дальше. Ведь оставаться здесь я больше не могу.

Не верить Марине у меня не было основания. Она была убедительна. Это она невеста, причем настоящая и очень красивая, эффектная.

У них будет ребенок, он хочет сына… Как так я поверила, что достойна Егора, или как там его, Игоря? Кто я и кто он, на что надеялась? Марина намного шикарнее и больше подходит по статусу ему… 

А эти споры? Там, на набережной, он действительно поспорил с Михаилом, соглашусь ли я выйти замуж за Егора. Я согласилась.

Что было потом? Ах да, в первый раз пришли в загс подать заявление – там обед, не стали ждать, так как Егору нужно было в посольство, второй раз пришли – они не работали по техническим причинам, а  потом снова Егору было некогда за сборами в долгосрочную поездку. Наконец, решили, что поженимся попозже, когда Егор приедет за мной или даже там, в штатах. Как получится, ведь некуда торопиться…