Но я всё же сохранил основное. И иногда от этой памяти тоже хотелось рычать и выть, скрежетать зубами, и биться об стены – от того дикого несоответствия между этими добрыми, благополучными картинами и отчаянной дикой реальностью окружившего меня чёрного царства всеобщего угнетения…

В свободное время я ещё читал. Запоем, отчаянно, всё подряд – научные книги, классическую и философскую литературу. И документальные отчёты «разведчиков», особенно начиная с 40-ых годов – самые отталкивающе ужасные, но в то же время, обладавшие какой-то странной, болезненной притягательностью, вызывающие какой-то тошнотворный интерес к страданиям людей и всего человечества. Это были сухие, скупые строки, но не упускающие ничего весомого. Репрессии, тюрьмы, аресты, казни, концлагеря, пытки, подневольный труд, провокаторы, побеги, каторга, восстания, новые аресты и казни… голод, эпидемии, нищета, невежество и бесправие – и всё это на фоне бесчисленных имён и дат, графиков и статистических данных… Численность всего населения планеты составляла около трёх миллиардов, а у нас приближалась к восьми! Что можно добавить ещё?! Взгляд не хочет видеть этих страниц, словно залитых бесчисленной невидимой кровью жертв, число которых не может вообразить человеческий мозг!

И я то безоговорочно соглашался с Громобоем, и верил в Божественное милосердие, то вновь начинал отчаянно и страстно протестовать: как можно было допустить такое, будь Он хоть тысячу раз всевидящ и всемилостив?! И как гуманисты-«разведчики» могла безропотно и равнодушно вынести всё это?!

А ещё я читал Шекспира. Всё началось с разговора об эпохе Возрождения, начавшейся в Европе. Эта эпоха всегда оставалась для меня загадкой – как из зыбкой серой мглы Средневековья всего за несколько веков и даже десятилетий могло вознестись это ослепительное сияющие торжество Разума и Гуманизма, знаменующее начало освобождения Человечества?!

– Во-многом, именно нам принадлежит заслуга в возникновении европейского Ренессанса, – однажды торжественно объявил Громобой.

– Что это значит? – переспросил я.

– Наблюдая за ходом развития общества, мы с горечью обнаружили, что на большей части обитаемой суши подобного развития как раз и не наблюдается, – пояснил он. – Это вызывало озабоченность у многих… кроме, надо признаться, Верховного Совета. Но мы решили использовать свои методы, и тщательно всё рассчитав, принялись систематически поддерживать тогдашних деятелей науки и искусства. Среди них были и величайшие гении Человечества, дожившие в светлой памяти потомков и до наших дней. В их числе было и немало наших сотрудников, которые, не раскрывая своего происхождения, по мере возможностей, щедро делились с землянами нашими достижениями. Так и началась эта грандиозная революция в умах и душах людей – и заметь, мирная революция! – добавил он, закончив свою неожиданно короткую импровизированную речь.

– И назови хотя-бы одного из вас, добившегося… ставшего… сыгравшего заметную роль в Возрождении! – наконец вывел я свою мысль.

– Вильям Шекспир! – торжественно, и не без пафоса объявил Громобой. – Один из величайших поэтов, один из знаменитейших драматургов, один из важнейших деятелей Ренессанса! Но никому было невдомёк, что под этим именем скрывается один из наших «разведчиков». Его талант вызывал изумление и восхищение и у его современников, и у потомков, но самое удивительное сумели обнаружить исследователи его творчества: во-первых, словарный запас, использованный в его произведениях в десятки раз превосходит данный показатель у большей части человечества; во-вторых, его эрудиция является совершенно невероятной для человека его времени и его происхождения – это касается и его общей образованности, и его знаний об особенностях жизни других народов и их истории. Всё это продолжает ставить в тупик современных учёных. Но в действительности, всё это является абсолютно обычным для любого из нас.