Хорошо, что ты съездила в Пермь, встряхнулась и всё узнала. Лёва тебя понял совершенно правильно. «Квартира будет», «Всё в порядке», – это ведь пока только слова и ничего конкретного. Когда, что и где – вот главное. Ну, теперь уж всё равно, поди-ка, дадут. Желательно, чтобы скорее.

…Сегодня выслал в Пермь отредактированный «Звездопад» и подписанный договор на него. В «Молодую» рассказ тоже наладил, и завтра его сдадут в набор. Очерк доделал и прошу, как сможешь, скорей его напечатай. Съездил в Литфонд, дал заявки на путёвки. Поедем в Ригу. 30-го нужно уже выезжать из Москвы, чтобы 31-го быть на новогодней ёлке в доме творчества. Значит, из дома вам надо выезжать 27—28 числа. Деньги мне нужно нести за путевки 10—15 декабря, значит, к тому времени переведи мне 4500 рублей, а на остальные пока живите. Прислали ли те 2800 рублей, что обещали из Перми, а то ведь вам и жить не на что станет. Я напишу в Пермь письмо и попрошу об этом, а там, даст Бог, получите из «Мурзилки», потом из «Урала», словом, поживёте.

Завтра иду в «Детгиз» добивать с редактором «Дядю Кузю», вечером пойдём на просмотр фильма «Жемчужина» – это по изумительной повести Стейнбека. Завтра же пойду в издательство «Молодая гвардия» за договором, надеюсь, его уже подписали, задержка была за директором.

Ребята, я получил ваше письмо. Рад, что хорошо учитесь. Так и надо. Иринушка, я помню о том, что тебе нужна готовальня, но у меня пока нет денег. Приедете, и всё купим. Будь умницей и не порти маме нервы. Я постараюсь до нового года свернуть все свои дела, и мы все вместе будем хорошо отдыхать и часто ездить в Ригу, до неё от дома творчества 20 минут езды.

…Сегодня, после длительного перерыва, я получил от вас письмо и рукопись. Это очень хорошо, а то я уж начал беспокоиться. Не знаю, почему вы не получаете от меня письма. Я написал письмо, как прилетел, и оттого не давал телеграмму. Сегодня я купил посылочный ящичек, положил в него туфли, лекарства и яблок, добавлю яблок или свежих огурцов, тогда и отправлю.

Сегодня я весь день писал, на лекции не ездил. Рассказ[57] получается листа на два с половиной – в нём вся послевоенная и военная жизнь моего поколения. Это моя кровь, а не рассказ. Пишу и чуть не плачу – видать, нервы стали никуда не годные. Вот сейчас чуть не заревел над письмом дочери Моти Савинцева. Ах, сколько же вынес наш бедный и великий народ! Надо бы мне на неделю отключиться, чтобы вчерне выложить рассказ на бумагу, но нельзя – строгости. А это значит, я буду больше мучиться и психовать, а сон у меня и без того расстроился, и весь я не в себе. Во время такой дикой, захватывающей работы не хватает тебя и дома. Хотя вы иной раз и мешаете, но привычка есть привычка.

А рассказ этот – начало какого-то второго этапа в моём творчестве. Есть в нём что-то и старое, но много и такого, что отличает его от прошлых вещей. Многие друзья не узнают меня в этой вещи. Ну да сама увидишь. Я, наверное, ничего путного тебе не написал. Я весь живу в рассказе и думать способен только о нём.

Пиши почаще и не обижайся, если какое-то время я не смогу писать вам письма.

…Сегодня пришли письма от тебя и от ребят.

Насчёт Коли – я, конечно, ошеломлён[58]. У него вроде вот-вот должен быть ребёнок, может, уж есть. Но ведь на охоте он ещё дурнее меня, лезет куда надо и не надо… Вот беда так уж беда! Хоть бы оправился.

Ты сделай вот что: отправь рублей пятьдесят в Игарку по адресу: ул. Лесная, 2, Астафьеву Николаю Петровичу, и рублей десять-пятнадцать отправь бабушке по адресу: Красноярск, слобода Весны, 7-я Продольная, 8, кв. 2, Астафьевой Марии Егоровне; и отцу рублей двадцать – двадцать пять. Лететь в Игарку отцу не след, чтобы не было мирового скандала и драки, ибо с горя остальные ребята могут ему и наподдавать. Пусть лучше уж не проявляет запоздалой заботы, а напишет письмо или чем-нибудь поможет, и всё.