Опыт подсказывал ему, что рассчитывать на материнское сочувствие не приходится. Но ее придирчивый тон вывел Кея из себя. Впрочем, обострять отношения ему не хотелось.

– Я растянул связки.

– А это что? – не унималась она, указывая чашкой с кофе на повязку на его теле.

– Акула укусила. – Он лукаво подмигнул сестре.

– Не заговаривай мне зубы! – Джоди немедленно сорвалась на крик, напоминающий удар бича.

«Ну вот, началось, – уныло подумал Кей, – разве я этого хотел?»

– Это пустяк, Джоди. Сущий пустяк, – сказал он.

Джейн Элен поставила перед ним чашку дымящегося кофе.

– Спасибо, сестренка. Мне больше ничего не надо.

– Разве ты не хочешь что-нибудь съесть?

– Нет, спасибо. Я не голоден.

Она скрыла разочарование робкой улыбкой, от которой у него сжалось сердце. Бедняжка Джейн Элен. Ей всякий раз приходилось терпеть выходки Джоди. Мать обладала сверхъестественным талантом превращать любой вопрос в расследование, любое замечание в критику, любой взгляд в осуждение. Как Джейн Элен изо дня в день сносит эту нетерпимость? И ради чего? Почему она не подыщет себе достойного человека и не выйдет замуж? И наплевать, если она в него не влюблена. Все лучше, чем жить в одном доме с Джоди.

Но при всем этом Джоди не придиралась так к Джейн Элен, как она придиралась к нему. Да и с Кларком она вела себя по-другому. Видно, Кей обладал особым даром разжигать гнев матери. Он оказался точной копией своего отца, Кларка Младшего, а тот досаждал Джоди до самой своей смерти. Она не пролила на его похоронах ни единой слезинки. Наверное, в этом все дело.

А вот Кей плакал. Он никогда не плакал ни прежде, ни потом, но у могилы Кларка Младшего заливался слезами, и не потому, что отец был таким уж внимательным родителем. Воспоминания Кея об отце в основном были связаны со сценами прощания, когда Кларк Младший куда-то отправлялся и сын чувствовал себя особенно одиноким и брошенным. Но если у Кея и остались какие-то редкие счастливые воспоминания детства, то этим он был обязан веселому и громогласному отцу, хохотавшему и рассказывавшему анекдоты и всегда собиравшему вокруг себя толпу поклонников его огромного обаяния.

Кею исполнилось всего девять лет, когда отец погиб, но с непонятной проницательностью, несвойственной ребенку, он осознал, что в этой могиле похоронена всякая надежда на любовь.

Словно прочитав его мысли, Джоди внезапно спросила:

– Ты что, приехал меня хоронить?

Кей удивленно взглянул на нее.

– Если это так, – добавила она, – то тебя ждет большое разочарование. Я пока не собираюсь умирать.

На ее лице был написан вызов, но Кей предпочел обратить вопрос в шутку.

– Рад это слышать, Джоди, а то мой черный костюм еще в чистке. Я вернулся домой, чтобы узнать, как вы тут поживаете.

– Прежде тебе было наплевать, как мы тут поживаем. С чего вдруг такое внимание?

Меньше всего Кею хотелось ввязываться в ссору с матерью. В это утро он находился не в лучшей физической форме, а Джоди всегда умела разрушить его душевный покой. Она могла погасить любую шутку, распространяя вокруг себя атмосферу мрачной деловитости. Кей надеялся, что по крайней мере эта встреча пройдет гладко. Ему не хотелось добавлять огорчений и без того настрадавшейся сестре. Но у Джоди на этот счет имелись другие планы.

– Я здесь родился, – сдерживаясь, произнес Кей. – Это мой родной дом. Или он был моим родным домом? Вы больше не хотите меня здесь видеть?

– Не говори глупости, мы тебе всегда рады, – поспешила заверить Джейн Элен. – Мама, тебе что – бекон или сосиску?

– Все равно. – Джоди раздраженно отмахнулась, словно от мухи. Зажигая новую сигарету, она спросила Кея: – Где ты был все это время?