А. ВЕНЕДИКТОВ: Угу.

В. ГЕРАЩЕНКО: Потому что знали, там можно продать туда-сюда. Но это не «freely usable» валюта для расчетов. Если наш объем внешней торговли в мире 3 процента.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Три процента?

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы про что, идиоты, думаете, б…дь.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Кстати, Тольятти: «На бирже все покупают “ЮКОС” и никто не продает»

В. ГЕРАЩЕНКО: Они молодцы.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А вы покупаете?

В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, я не покупаю.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вам нельзя или что?

В. ГЕРАЩЕНКО: Воспитание не позволяет.

Н. АСАДОВА: Есть такое понятие «резервная валюта».

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, резервная валюта – я не знаю, что это такое. Любая страна, у которой есть валютные резервы, естественно, свои валютные резервы должна содержать в одной или другой валюте. Естественно, что резервная валюта – это обычно в США. В США не только счета в банках, поскольку банки себя ведут, я извиняюсь, как проститутки, то там борются с отмыванием денег, то еще как-то («Бэнк оф Нью-Йорк» три года назад – засранцы). Это в основном США, это казначейские обязательства. Да, не наши, как у нас там Чубайс и компания выдумали, чем кончилось это все плохо в 1998 году. У них есть длинные обязательства и на 20 лет и так далее, плюс вы всегда их можете продать. При том долге, который у них почти 43 триллиона долларов – причем долг в основном внутренний, а не внешний. Ну, экономика громадная, две трети мировой экономики…

Н. АСАДОВА: Скажите, почему тогда доллар падает? Или у меня, у нас, такое только ощущение, что падает?

В. ГЕРАЩЕНКО: Курс доллара.

Н. АСАДОВА: Курс доллара падает.

В. ГЕРАЩЕНКО: А, это все, извиняюсь, спекулятивно.

Н. АСАДОВА: Кому это надо, здесь?

В. ГЕРАЩЕНКО: Кому-то надо. Тут у нас была неплохая статья – не помню – Минкин, слава богу, в это дело не лезет, он лезет в другие вещи и прекрасно. Там этот Бернакис, что ли…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Бернакис.

В. ГЕРАЩЕНКО: …повысил ставку, и все акции упали на всех рынках в Европе. У нас упали больше чем где-либо. Все равно это все показывает. Понимаете, зависимость всех экономик и всех свободных денег. Вся проблема в том, что в мире достаточно много свободных спекулятивных денег, которые двигаются туда-сюда. И когда Сорос в своей книжке написал, что нужно все-таки придумать какой-то механизм контроля за свободным движением денег, иначе может получиться любая «волокильная» проблема со свободным движением, Сорос, которого я знаю давно, который написал о контроле, – он что, с ума сошел?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Даже так? Все-таки, если говорить о политике Центробанка, сейчас я к вам как к эксперту по поводу поддержания и укрепления курса рубля. Вот если бы вы сейчас сидели на месте Игнатьева – или, как вы сказали, не сидели, а присели бы.

В. ГЕРАЩЕНКО: Сидеть в «ЮКОСе» запрещено.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Присели бы…

Н. АСАДОВА: Работали…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Работали, вы бы тоже сейчас укрепляли рубль, или это бессмысленные телодвижения?

В. ГЕРАЩЕНКО: Дело не в том, понимаете, укреплял или не укреплял, – дело в том, что курс рубля к доллару все равно ослаблен. Если брать такое понятие, как паритет покупательной способности, который очень сложно считать, поскольку здесь много вещей не просто ценовых, по товарам, но и социальных. Как оценить социальные вещи? У них там, скажем, рынок жилья считается активным, а у нас рынок жилья непонятно что, да? Цемент у кого в руках – у мадам, у тех, кто продал, у тех, у кого садовый участок?

А. ВЕНЕДИКТОВ: У наших.

В. ГЕРАЩЕНКО: Поэтому считать вещи этим сложно. Курс все равно наш занижен, но определяет курс рубля спрос и предложение.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Спрос и предложение. Но ЦБ же влияет? Для чего тогда ЦБ, как не для пользования инструментами?