Перед отъездом Наталья Фёдоровна Лопухина лично подала императрице прошение – позволить ей не ехать в Петербург, а остаться на проживание в Москве с супругом; она трезво оценила, что нахождение при дворе уже не сулит ей никаких выгод. И предпочтительнее было бы держаться подальше от гневного взора новой государыни.

Но Елизавета с пренебрежением порвала бумагу и ледяным тоном ей заявила:

– Вы забываете, княгиня, что ещё числитесь статс-дамой при моём дворе. Я Вам отставки не давала! Так извольте исправно выполнять свои обязанности!!

Санкт-Петербург

Фельдмаршал Ласси, к ноябрю возвратившись с армией в Российские пределы, намеревался сразу держать путь в Москву. Ему очень хотелось выказать преданность Елизавете Петровне, вручив ей в дар завоёванную им Финляндию. Но, достигнув Выборга, он получил известие о том, что императрица со двором возвращается в северную столицу. И фельдмаршал остался в Петербурге, ожидать прибытия государыни.

Впрочем, его надежды не оправдались. Вместо ожидаемой награды Ласси получил… выволочку!

Елизавете не понравилось, что фельдмаршал ослушался её приказа и, вместо того, чтоб прекратить военные действия на реке Кюмень (как она велела), он самовольно продолжил преследование шведов до Гельсингфорса! На фоне гневных тирад из уст императрицы, что пришлось выслушать Ласси, теперь выходило, что завоевание им Финляндии вовсе не геройство, а жалкая попытка оправдаться в неповиновении.

Бравые генералы – Левендаль и Кейт – тоже не получили заслуженной царской милости. Оба рассчитывали на голубую ленту ордена Александра Невского. Но не получили не только ленту, но и лишились половины годового жалования.

И, если фельдмаршал, скрепя сердце смирился с этой несправедливостью, то генералы не захотели терпеть далее оскорбления от императрицы и гонения в солдатской среде, и подали прошение об отставке с просьбой покинуть Россию.

Елизавета понимала, что и Кейт и Левендаль – два её лучших генерала. К тому же Кейт сейчас в столице Финляндии, городе Або, выполняет обязанности управляющего. И его отставка поставит под угрозу дальнейшее сохранения русскими только что завоёванных у Швеции финских территорий.

Но и оставить их в армии, в то время, как лейб-гвардия скандирует на улицах – смерть иноземцам! – она тоже не рискнула. Поэтому она подписала отставку только одному из них – Левендалю, и простилась с ним.

А Кейту, напротив, написала любезное письмо, послала ему голубую ленту, увеличила его содержание и уговорила остаться.

Проявленная милость императрицы к генералу Кейту породило новую волну негодования в лейб-кампании. Гвардейцы продолжали мутить сознание солдат; распивая по кабакам, они теперь обсуждали императрицу, позволяя себе самые непотребные выражения:

– Новая царица-то обещала нам золотые горы, а сама слова не держит!!

– Баба – она баба и есть!

– Где ей генералами командовать? Лишь бы к мужику под одеяло забиться!

– У неё, сказывают, полюбовников-то было! Тьма!! И простые солдаты, и даже из прислуги. И доктор её, Лесток, тоже, там был.

– И детей она от них рожала. И всех по крестьянским семьям пристраивала, чтоб императрица Анна Иоанновна не узнала.

– Да, что там раньше? Говорят, к ней и сейчас в опочивальню караульные шастают!!

Разговоры эти просочились к Лестоку и в Тайную канцелярию. Лесток с Шуваловым распорядились болтунов сыскать, и бить кнутом!!

Кнут, как известно, заставил всех прикусить языки. Но гвардейцы глубоко оскорбились! В их среде теперь стали рождаться новые недовольные разговоры:

– Совсем нам житья не стало! Ни слова про царицу, не скажи!!