– Диагноз: параноидная шизофрения с аффективно-бредовым синдромом, – медленно, чеканно выговорил он, – течение приступообразно-прогредиентное. Под наблюдением с две тысячи двадцать четвёртого года. После спада обострений фиксируются заметные нарушения в эмоциональной сфере: снижение волевой активности, гипотимия. Больная амнезирует период длительностью одиннадцать лет, предшествовавший первой госпитализации. Она утверждает, что в две тысячи тринадцатом году не по своей воле совершила скачок в прошлое, а оттуда – в будущее, в двадцать четвёртый год… – Экзистенский замолчал и испытующе уставился на Аду. Та сидела неподвижно, низко опустив голову и закрыв глаза, и, казалось, не слышала его.

– Твою историю болезни я выучил наизусть и могу цитировать с любого места, – продолжал доктор. – Но на симпозиуме и словом не обмолвлюсь о диагнозе. Я хочу, чтобы мои слушатели узнали о тебе как о здоровом человеке. И чтобы тебе поверили.

– Поверили мне?

– Да. Мы должны выступить в паре – не как пациент и врач, а как соавторы доклада. Нужно, чтобы аудитория увидела психически здоровую женщину, готовую рассказать свою удивительную историю. Ведь путешествия во времени – тема преинтересная! – Доктор продолжал убеждать Аду, тем самым пытаясь внушить и самому себе, что научная авантюра, в которую он втягивал её, имела резон. С одной стороны, его часто посещало желание бросить бесперспективную затею: слушатели доклада могли воспринять его позицию как откровенно антинаучную. С другой же – охваченный исследовательским фанатизмом, позволить себе беспричинно отступиться он не мог.

– Расскажу тебе, почему я вообще заинтересовался твоим случаем и сразу усомнился, что ты страдаешь психическим расстройством, – перескочил Экзистенский. – Начну с того, что понятие ментального путешествия во времени в нейрофизиологии используется ещё с семидесятых годов прошлого века. Не сейчас и не мной придумано. Однако термин фигурален. Он обозначает способность человека воспроизводить в памяти пережитые моменты, а также предвосхищать события недалёкого будущего. За это отвечает эпизодическая память. Благодаря ей каждый «путешествует» назад и вперёд по ленте времени, оставаясь при этом здесь и сейчас. Я же, изучив множество публикаций, пришёл к смелому выводу, что человеческий мозг способен на ещё большее, на гораздо большее: в том числе генерировать двойников, взаимодействующих с миром обособленно от тела, а также воспроизводить образ этого тела, который окружающие будут воспринимать как материальный. Именно этот двойник совершает перемещения во времени. Так произошло и с тобой.

По работе я неоднократно беседовал с людьми, которые также утверждали, будто путешествовали в прошлое или в будущее, но произошедшая с тобой история уникальна хотя бы тем, что путешествие твоё было направлено в обе стороны. Исследуя один лишь твой случай, я пришёл к выводам, которые, несомненно, заинтересуют научное сообщество. Хочу, чтобы о тебе узнали! Разве можно оставить втуне столько моего труда? С тобой я работаю два года. Ты позволишь их перечеркнуть?

Ада подняла залитое слезами лицо.

– Вы негодяй и манипулятор – судорожно выдавила она. – Как же ловко вы играете на чужих слабостях!

– Прошу простить великодушно, – смутился Экзистенский, – я такой, какой есть.

– Чего вы от меня хотите?

– Хочу услышать рассказ о перемещении в прошлое, пусть он и станет тысяча первым за два с половиной года, что ты в больнице. Впрочем, не станет: представь, что видишь меня впервые, и впервые расскажи мне свою историю. Настолько подробно, насколько сама её помнишь. Прежде ты только в общих чертах описывала суть, почти не углубляясь в детали. Но и этого хватило мне, чтобы отметить: у тебя великолепная память на мелочи – твоя амнезия, если она и есть, весьма избирательна. А ещё ты владеешь слогом. Нам потребуется не один день – возможно, и не неделя, – чтобы вместе заново совершить путешествие в твои воспоминания. Мы будем делать перерывы, чтобы ты отдохнула и собралась с мыслями. А если сочту нужным, я буду задавать уточняющие вопросы.