Выждав, когда девчушка скроется в дверях, Олла повернулся ко мне:

– Господин, не требуется ли жена для какого-нибудь из твоих молодых воинов?

– Многим, – ответил я. – Включая этого вот бездельника. – Я указал на сына.

– Моя дочка, – кивнул Олла в направлении двери, в которую вошла девушка. – И настоящая чертовка. Вчера я застукал ее за попыткой продать младшего братишку Харульду.

Харульд – работорговец, квартировавший в третьем отсюда доме вверх по течению реки.

– Надеюсь, цену поставила хорошую, – усмехнулся я.

– О, эту на мякине не проведешь, – отозвался корчмарь. – Блох на лету ловит. Ханна! – крикнул он. – Ханна!

– Папа? – Девочка высунулась из двери.

– Сколько тебе лет?

– Двенадцать, папа.

– Видите? – Он поглядел на меня. – Созрела для брака. – Олла наклонился и почесал за ухом спящую собаку. – А ты, господин?

– Я уже женат.

Олла ухмыльнулся:

– Немало воды утекло с тех пор, как ты в последний раз угощался моим элем. Что привело тебя сюда?

– Я надеялся, что это ты мне скажешь.

Он кивнул:

– Хорнкастр.

– Хорнкастр, – подтвердил я. – Никогда не видел этого места.

– Да там и смотреть не на что. Разве что на старый форт.

– Римский? – предположил я.

– Чей же еще? Западные саксы владеют сейчас землями до самого Гевэска. – Тон у него стал мрачным. – И из каких-то соображений выслали отряд дальше на север, в Хорнкастр. Поселились в старом форте и, насколько мне известно, до сих пор там сидят.

– Много их?

– Немало. Сотни три, а может, и четыре.

Это был уже крупный военный отряд, но даже четыреста воинов пообломают зубы, если полезут на каменные стены Линдкольна.

– Меня известили, что началась война, – процедил я сердито. – Четыре сотни засевших в форте воинов – это неприятность, но едва ли крах Нортумбрии.

– Сомневаюсь, что они явились ромашки собирать, – возразил Олла. – Это западные саксы, и они на нашей земле. Король Сигтригр не может просто так позволить им тут остаться.

– Верно. – Я подлил себе эля. – Известно, кто командует саксами?

– Брунульф.

– Никогда о таком не слышал.

– Западный сакс, – ответил Олла.

Свои новости он черпал у посетителей таверны. Большинство составляли моряки с торговых кораблей, ходивших вдоль побережья, но про Брунульфа ему сообщила одна семья данов, изгнанная из своей усадьбы к северу от древнего форта и нашедшая на ночь приют в «Утке», перед тем как отправиться дальше на север, к родичам.

– Господин, Брунульф никого из них не убил.

– Вот как?

– Они сказали, что он был вежлив! Но уехать пришлось всей деревне. Разумеется, скотину у них забрали.

– Как и дома.

– Ну да, дома тоже. Но никто не получил и царапины! Никого из детей не взяли в рабство, ни одну женщину не изнасиловали. Ничего.

– Какие любезные захватчики, – заметил я.

– Поэтому твой зять взял четыре сотни воинов и пошел на юг, но, по слухам, тоже намерен проявить мягкость, – продолжил Олла. – Собирается скорее уговорить ублюдков уйти из Хорнкастра, нежели выбить их оттуда.

– Выходит, решил взяться за ум?

– Господин, это заслуга твоей дочери. Она убедила его не ворошить осиное гнездо.

– А вот и твоя дочка, – перебил его я, когда появилась Ханна с подносом, уставленным кувшинами и кубками.

– Поставь это сюда, милая. – Олла хлопнул по столу.

– Сколько предложил тебе Харульд за брата? – поинтересовался я у нее.

– Три шиллинга, господин.

Девчушка была ясноглазая, с каштановыми волосами и задорной улыбкой.

– И с чего ты решила его продать?

– Потому что он дерьмо, господин.

Я захохотал:

– Ну, тогда тебе стоило взять деньги. Три шиллинга – хорошая цена за кусок навоза.

– Отец не позволил. – Она надула губки, потом сделала вид, будто ей пришла в голову блестящая идея. – А может, мой братишка тебе на службу сгодится? – На ее личике появилась трагическая гримаса. – И погибнет в бою?