Ивиц напряжённо вглядывался в темноту. Справа на шкафу развернулось и перетекло вниз нечто бледное, принятое им вначале за груду свитков. Силуэт казался невысоким и тонким, человеческим. То ли женским, то ли детским.

– Ну же, не упрямьтесь! Я вас не съем, даю слово.

В тишине почудилось сдавленное покашливание или тихий смешок.

Ивиц, наконец, решился приоткрыть ставень. Сквозь образовавшуюся щель в комнату брызнул мутный дневной свет. Боль вновь грохнула в виски, как молот о наковальню. Но Ивиц заставил себя не зажмуриться. И разглядел рядом тонкую, даже чахлую фигуру юноши.

– Вы пришли за картой, не так ли? – Молодой человек растянул бескровные губы в улыбке. – Ну что же, идёмте.

Фигура повернулась и растворилась меж шкафами.

Карта… Значит, она действительно существует.

И Ивиц без дальнейших раздумий последовал за странным юношей. Тот двигался плавно, словно по невидимой нити, натянутой между полками, и длинные его волосы были совершенно белыми. Нет, седыми. И лёгкими, как паутина. Ивицу вспомнился паук, которого он обнаружил когда-то давно у себя в каморе. У паука было маленькое тельце и невероятно длинные суставчатые лапы. И ещё он был белым. Нет, седым. Абсолютно седым и неподвижным. Ивиц сначала решил, что паук мёртв, что над дверью болтается высохшее тельце. Но едва протянул руку, чтобы его смахнуть, как паук с удивительной лёгкостью заскользил прочь. Ивиц поразился – ему никогда прежде не приходилось видеть седого паука.

Проводник остановился неожиданно, и Ивиц, увлечённый воспоминанием, едва на него не налетел.

Юноша стоял перед большим письменным столом, заваленным всякой дребеденью, и руки его, ловко и проворно сновавшие в поисках карты, впечатлили Ивица куда больше бледности или волос-паутинок. Неестественно длинные пальцы уродовали узловатые старческие суставы. Однако такая странная анатомия нисколько не влияла на подвижность. Руки напоминали двух проворных паучков, которых мама-паучиха отправила на поиски… Чего? Приманки? Обеда?

Руки-паучки нашли свою добычу, вцепились в неё и на миг замерли. Юноша осторожно вытащил из-под груды листков и протянул Ивицу кусок мягкой кожи. Развернув его, Ивиц увидел искусно рисованную чернилами карту. В самом низу на ней можно было разглядеть маленькую кляксу Тильца. А к северу, раскинувшись во всю ширь и, кажется, желая выплеснуться за края карты, лежала дикая земля. Древняя земля. Вытопь. Болотистая неприветливая глушь, где-то в глубине которой, если верить старым преданиям, жили монстры. Самые первые Его создания. Первенцы Творца.

Из Тильца тонким замысловатым росчерком вилась-петляла нитка дороги. Огибала болотца и непроходимые дебри; странные, отмеченные крестиками места, которые Ивиц принял бы за погосты, но… Какие погосты в Вытопи?

Память опять услужливо подсунула предостережение Оракула: «Там будут монстры».

А дорога всё петляла и петляла, и обрывалась, не дойдя до кромки карты. В том месте рука мастера изобразила схематический ручей или родник.

Ивиц заставил себя оторвать взгляд от загадочных крестиков.

– Карта довольно новая, – растерянно пробормотал он.

Юноша радостно закивал.

– Само собой! Знаете… Вытопь – изменчивое место. Непредсказуемое и с характером. Так что карту приходится периодически менять, уточнять некоторые моменты.

– Вы бывали ТАМ сами? – недоверчиво спросил Ивиц.

– Не совсем, – уклончиво ответил его собеседник, – мало кому суждено дойти до источника. Да и не всем это нужно. Например, мне. – Паукообразный юноша изобразил хищную улыбку. – Но вы можете попытаться. Более того… Я думаю, кто-нибудь из местных будет рад составить вам компанию.