Никита шагнул к Марецкому, наклонился над ним, потрепал за локоть.

– Ладно, не раскисай. Что-нибудь придумаем, конечно, – сказал он уже значительно мягче. – И твой моральный облик, и наши с тобой прошлые конфликты тут вообще ни при чём. Просто твоя ситуация в нашу жизнь не вписывается вообще никак, вот и всё. Это понятно, я надеюсь?

Марецкий кивнул.

– И за тебя эту проблему до конца никто не решит, – добавил Никита.

– Я понимаю, – печально буркнул Марецкий. – А ты свою проблему решил?

– Решил, – улыбнулся Никита. – Мой брат оформил опеку. Уже несколько месяцев сын живёт у него, за городом. Брат с детьми возиться не умеет и не хочет, но мы с ним сразу договорились, как будем действовать, и нашли хорошую няню. Живут они отсюда далеко, но видимся теперь чаще.

– Ты молодец, – задумчиво констатировал Марецкий.

– Тебе просто время нужно, – уверенно сказал Никита. – Обдумай спокойно: есть много вариантов растить такого ребёнка в домашних условиях, не подвергая никого риску. В конце концов, можно найти не родственника, а просто добросовестного человека, который за разумные деньги формально станет независимым опекуном. На поиски такого человека нужно время. Мы присмотрим за девочками, пока ты будешь это улаживать.

– Спасибо, Корышев.

– Только учти, что мы можем спалиться. В души ребятам не влезешь. Кто-то и сдать может сгоряча, особенно если узнает, что это именно твоя дочь.

– Я наказал Ирине строго-настрого!.. – начал Марецкий.

– Верю, – кивнул Никита. – Но мы все люди. Бывает всё. Может, кто-то уже увидел и узнал тебя… Ну да неважно, по какой причине, но планы наши могут накрыться разом. И не сбрасывай со счетов тот самый риск, из-за которого у кикимор детей отбирают. Мы тут порхаем друг над другом и с бубнами пляшем, но тоже возможно всё.

Марецкий молча слушал.

– А поэтому, Алексей, думай о том, что это временное решение вопроса, двадцать четыре часа в сутки над этим думай. Ищи ребёнку дом с соблюдением всех правил.

Марецкий снова кивнул.

– Ладно, не буду больше тебя жизни учить, ты и сам всё понимаешь, я думаю, – заключил Никита и повернулся ко мне. – Пойду ребятам помогу.

Когда он ушёл, Марецкий задумчиво взглянул на меня и через силу пошутил:

– Надо было жениться на тебе, когда ты предлагала. Может, не влип бы так.

– Надо было. Но, увы, ты упустил свой шанс, – подыграла я ему.

Он криво улыбнулся.

– Ты хоть любишь её?

– Кого? – вздохнул Марецкий. – Ирку, жену или дочку?

– Да хоть кого-нибудь?

– Хоть кого-нибудь, должно быть, люблю, – пробормотал он с досадой. – Иначе не торчал бы тут.

Я, наверное, такую гримасу состроила, что Марецкий понимающе усмехнулся:

– Думаешь, напрасно вы согласились?

– Уверена, что напрасно. Я сразу поняла, Лёша: ты нам большую проблему привёз. Ты на это мастер.

– Кто бы говорил, – скривился он.

– Лёша, ты только давай не…

– Что?! – вскинулся Марецкий. – Ты ещё мне лекцию прочти!

– Я хотела сказать: ты только не забудь обо всём этом. А то отъедешь по шоссе подальше, решишь, что сбросил проблему, и дело сделано…

Он встал, подошёл вплотную, нервно щурясь, словно вдруг стал близоруким.

– А я ведь помню, как своими руками труп Сошниковой в простыню заворачивал, – сказал он задумчиво. – И не забывал никогда. Сколько раз такое делал, а не забывается. А уж то, что я сегодня увидел, вот это всё… Думаешь, я вас забуду теперь?

– Ты что, нам угрожаешь?

Он покачал головой:

– Нет. Я же сказал: я никогда не подставлю тех, кто мне помог.

То ли у меня совсем уж характер испортился, а вовсе не чуть-чуть, то ли я превратилась в параноика в этой глуши, но слова Марецкого для меня прозвучали как угроза. Теперь мы знали его тайну, а он знал нашу. Вроде бы наши тайны должны сделать нас союзниками. Но эта гарантия показалась мне совершенно не надёжной. В конце концов, что за беда – любовная связь с кикиморой и внебрачный ребёнок. И совсем другое дело, когда официально умершая и по документам давно похороненная кикимора первой группы живёт себе под чужим именем.