– Мне тоже, – раздается тихий голос за спиной.

Он неожиданности я подпрыгиваю на месте, бокал из рук падает на пол и со звоном разбивается.

– Не двигайся, – приказывает.

Я сама понимаю, что мне босиком по осколкам чревато топать. Герман, а это именно он, и из-за него разбит бокал, приседает передо мной, самостоятельно собирает крупные осколки. Я смотрю на его затылок, на воротник белой рубашки, на то, как ткань натягивается от каждого его движения, обтягивает спину. Сглатываю. Да он ходячий секс, если так подумать. Выпрямляется, на меня не смотрит, я все еще стою неподвижно. Слышу шум пылесоса, вжик-вжик, все мелкие осколки-крошки собраны.

Теперь он сам достает с полки два бокала, достает охлажденное вино. Я отвисаю, беру тарелку, накладываю яичницу с беконом. Оборачиваюсь, Герман сидит на барном стуле за островком и пристально на меня смотрит. Перед ним два наполненных красным вином бокалы. Рука начинает мелко дрожать.

– Ты будешь есть? – довольно резко и невежливо спрашиваю, откинув в сторону «вы».

Кивает головой. Ставлю перед ним тарелку с омлетом и с салатом. Себе тоже накладываю, прихватив две вилки, устраиваюсь напротив.

Вновь вздрагиваю, когда тишину разрывает стандартная мелодия «айфона». Герман смотрит на экран, одно движение руки, звонок стихает. Меня так и подмывает спросить его, зачем он меня преследует, какие у него цели на мою персону.

Вновь звонок. Вновь взгляд, вновь не отвечает. На третий раз я не выдерживаю.

– Может, ответишь? Вдруг что-то важное!

Серые глаза обдают меня холодом. Я стискиваю зубы. Вот зачем полезла? Когда я научусь не приставать к людям со своим мнением? Еще бы язык прикусывать вовремя.

Раздраженно слезаю со стула, выкидываю остатки еды и мою тарелку. После этого залпом выпиваю вино, не чувствуя его ни крепости, ни вкуса. Меня не останавливают, когда иду к стеклянной двери. Делаю вывод, что передвигаться по дому не запрещено. Решаюсь выйти на улицу, поэтому отодвигаю в сторону раздвижную стеклянную дверь и выхожу из дома. Босиком ступаю на холодные камни, поджимаю пальцы. Перебираюсь на лужайку, задумчиво бреду по участку.

Территория огромна. Не представляю, сколько тут гектаров, но я так и не дохожу до забора, да и страшно шагать в темноту. Иду по краю света от фонарей и тьмы природы. Поглядываю на дом. Два этажа, камень и стекло. Бездушный и холодный дом. Как и его хозяин.

Набредаю на задний двор. Тут беседка, в ней уже расставлены ротанговые диваны, кресла и стол. Еще есть накрытый защитной пленкой бассейн. Неподалеку друг на дружке стоят белые шезлонги.

Заворачиваю за угол дома и замираю. Перед домом стоят три черных джипа, микроавтобус, на котором меня привезли. И ни души. Только это видимость, я кожей чувствую, как на меня смотрят, следят за каждым шагом.

– Потерялись? – вскрикиваю, испуганно вжимаюсь в стену дома. Рядом стоит помощник Германа или кто он там ему.

– Вы меня напугали! – сердито отчитываю мужчину, отдергивая толстовку.

– Извините.

– Я просто гуляла.

– Приятной вам прогулки, – на его губах появляется усмешка, он вежливо склоняет голову и проходит мимо меня.

Я иду к крыльцу дома, хотелось бы прояснить ситуацию своего нахождения в этом месте, но с этим нужно идти к Герману.

Его на кухне не оказывается, на первом этаже заглядываю почти во все комнаты, которые мне попадаются, но его нигде нет. На второй этаж подниматься не хочется, поэтому я возвращаюсь в гостиную, сажусь на диван, подогнув под себя ноги.

– Нет, меня завтра не жди. Я позвоню, если что-то потребуется, – Герман замирает в дверном проеме гостиной. Я обращаю внимание, что он переоделся в свободные светлые брюки и футболку-поло. Влажные волосы зачесаны назад, говорят о том, что он принял душ. Разговор завершает без банальных прощаний.