Первое, что я почувствовала – горечь. Моя семья разваливается, а я даже сделать ничего не могу. Медленно подкрадывается ненависть через незаделанные щели после потрясения и окутывает сердца моих родных. В носу в тот момент неприятно закололо. Приближались соленные слезы.

Из грубого и эмоционального разговора, который был не для детских ушей, я поняла следующее: отец перешел путь криминальным и авторитетным людям, набрав на них огромную папку компромата. Группировка бандитов. Опасная банда гангстеров, или как их все привыкли называть – мафия. Те страшные люди, видимо, быстро узнали о папе, который преследует их и решили заткнуть ему рот. Сначала они подошли по мирному к этой проблеме – выкинуть эту папку в мусорный бак, сжечь и разойтись, будто ничего не было. Папа стоял на своем. Его дух добросовестного полицейского не дали ему права позволить разгуливать тем, кто занимается ужасными вещами. Тогда они решили ему отомстить. И дорога к мести выложилась через маму. А точнее, через ее жизнь. Ослепленный желание отчистить город от так называемой нечисти, отец не предвидел такого ужасного исхода.

Папа сдался. Это я поняла, когда видела через окно, как он на улице, в ночное время, в баке что-то жжет. Листы одиноко следовали друг за другом и исчезали в безжалостном огне, который превращал их в черный пепел без шанса на восстановление. Почему он сдался, я сначала не поняла, но когда подросла, до меня дошло осознание, что это клеймо. Если бы папа не остановился, дорога бы продолжилась и под прицел попали мы с Деймоном.

Если папа остановился, это не значит, что клеймо с нашей семьи снято. Это на всю жизнь. Мы под прицелом криминальных людей. Шаг в сторону или против них – расстрел.

Страшно? Ужасно. Но я молчала и продолжаю молчать. Папа, видимо, хочет отгородить нас от этого мира, но даже не подозревает, что вся наша семья уже давно погрязла в этой грязи.

Что бы не сделал папа его винить – это не справедливо. Бабушка перегибает палку. Я никогда не позволяла себе подумать плохо о папе. Каждый совершает ошибки. Никто от этого не застрахован. Бабушка бы ничего не изменила. Ей пора перестать думать о том, что она способна на это своими убеждениями и советами. Но, потеряв единственную дочь, она не может иначе. Сердце, ноющее в боли от невосполнимой утраты, ожесточено. В моей истории жизни каждого участвующего в ней близкого можно оправдать.

– Приехали.

Я открыла глаза, когда услышала голос брата и хлопок дверью машины.

– Ай! – выкрикнула я, когда Деймон открыл заднюю дверь, и моя голова просто выпала вниз.

– Вылезай давай, – выплюнул он и открыл багажник.

– Боже, ты невыносим. Тиран, – недовольно пробурчала я, пока пыталась подняться.

– Как же тебе не стыдно так обращаться с младшей сестрой?

– Знала бы ты, моя Сеньора, на что эта девчонка способна.

– Поэтому ее статус быть младшей. Они, как правило, прозорливее.

– Вы объединились против меня? – с наигранной грустью спросила я, когда вылезла из машины, наступая босыми ногами на зеленую лужайку на нашем дворе.

– Даже если против тебя объединятся тысячи людей, ты устоишь, – передразнил меня Деймон.

– Хм, – я вскинула волосы в воздух, которые тут же подхватил теплый летний ветер, – и горжусь этим.

Деймон закатил глаза и снова спрятался за машиной. Колкость не увенчалась успехом.

– Ну, обними свою бабушку, которая жутко соскучилась по своей внучке.

Бабушка раскрыла свои объятия и я, улыбаясь, пошла к ней навстречу с такими же раскрытыми руками. Через секунду я уже утонула в ее объятиях и почувствовала родной запах. Бабушка всегда пахла различными маслами, вперемешку с пряными травами. Я вдыхала ее аромат и не могла насытится, будто это в последний раз.