Завещание престола явственно подразумевало возможность выбора между наследниками. Неужели Матвеев этим не воспользовался? Польский резидент в Москве Свидерский сообщал, что царь Алексей Михайлович на смертном одре просил у канцлера совета, которому из трех сыновей передать скипетр. Матвеев, разумеется, красноречиво ратовал за Петра. Последнего, по словам Матвеева, переданным Свидерским, все единодушно признают царем, а советником в делах правления будет он, Артамон Сергеевич.

Действия Матвеева, рассказывается в том же донесении, не остались в тайне при дворе. Одоевские и другие знатные бояре призываются царскими родственниками в Верх и входят в опочивальню умирающего государи. Пылая ненавистью к захватившему власть временщику, родовитые люди уговаривают Алексея Михайловича вручить правление государства старшему сыну и благословить Федора на царство [51].

Сообщение о том, что государь за три часа до смерти назначил своим наследником Федора Алексеевича, было опубликовано в популярном в XVII веке западном информационном издании «Европейский театр». О том же сообщалось из Москвы в частном немецком письме от 12 февраля 1676 г. Среди польских писем собрания Залусского также имеется упоминание о попытке Матвеева возвести на престол младшего из трех царевичей [52].

Вполне возможно, что иностранцы воспользовались официальной информацией о завещании царства Федору Алексеевичу. Упоминает о завещании и автор интереснейшего польского сочинения, сообщающего о многих интригах при Московском дворе с 1676 по 1682 г. Он указывает, что опекуном юного царя был назначен один из влиятельнейших царедворцев, знаменитый полководец и государственный деятель боярин князь Юрий Алексеевич Долгоруков.

По мнению польского наблюдателя, Матвеев и не рассчитывал на поддержку бояр. Утаив царское завещание и сам момент смерти самодержца, Артамон Сергеевич старался посадить на престол Петра, опираясь на стрельцов московского гарнизона. Известие о кончине царя было получено во дворце только от патриарха Иоакима. Он же сообщил спешно прибывшему в Верх князю Долгорукову о содержании царского завещания.

Одна деталь в этом рассказе особенно примечательна. Польский автор неоднократно подчеркивает, что в самый разгар событий царевич Федор «опух и лежал больной» за запертыми дверями своих хором. Именно поэтому боярам пришлось нести его к царскому престолу на руках, предварительно взломав двери царевичевых палат [53]. Болезнь Федора Алексеевича подтверждается записками других современников и, главное, подлинными документами.

Легко представить себе шум и суматоху, страх царевичей, упорную сосредоточенность соперниц – жены, которая становится вдовой, но старается стать царицей-регентшей, и царевен (особенно царевны Софьи, упомянутой в связи с придворной борьбой иностранцами), надеющихся избавиться, наконец, от притеснений мачехи. Восстановить все страсти этой ночи может только художественное воображение. Предоставляю читателю мысленно заглянуть в освещенные мерцающими огнями покои дворца, где остывает тело Алексея Михайловича, а бородатые бояре ломают двери и, наспех одев в царское облачение, волокут царевича Федора по многочисленным лестницам и длинным переходам…

Как бы то ни было, Матвеев проиграл и был совершенно сломлен. Нидерландские послы, посетившие канцлера в его доме через три дня, поразились, что Артамон Сергеевич неожиданно заплакал посреди делового разговора. Он уверял дипломатических партнеров, что политика России остается прежней и перемен среди представителей власти не предвидится