– Что желаете к вашему напитку?

Ах, ну да! Я же леди! А леди без закуски не напиваются.

К своему напитку я желаю сердце предателя. Можно даже непрожаренное.

Заметив, как изменился в лице официант, понимаю, что произнесла своё желание вслух.

– Мята, лимон и… пожалуй, оливки, – озвучиваю, сжалившись над несчастным, который, даже не отметив в блокноте мой заказ, тут же исчезает.

И правильно делает. Потому что сейчас мне без разницы, кого принести в жертву.

Тупо смотрю в стену бесцельным взглядом, но перед глазами возникает мерзкая картинка, которую я никак не могу развидеть. Глебов, старательно драивший свою… палубу!

– Мерзавец! – не сдерживаю эмоций.

Как раз подошедший с моим заказом официант нервно останавливается на безопасном расстоянии.

– Это не вам.

Даю отмашку чересчур пугливому парнише и замечаю сидящего через место от меня мужчину, у которого явно хватило чувства самосохранения не садиться рядом.

На секунду сцепляюсь с ним взглядом и тут же теряю интерес, переводя его на прозрачные кубики льда в моём бокале. Никогда не причисляла себя к сторонникам эстетизма, но игра света и цвета мне нравится. В отличие от запаха. Ставлю стакан и, игнорируя предложенные шпажки, кидаю в рот оливку.

Не ощущаю никакого вкуса, кроме горечи.

Злюсь, мысленно устраивая самую страшную казнь сначала Глебову, а потом Стелле. Достаю телефон, просматриваю контакты, кому можно позвонить, и понимаю, что обратиться за помощью мне просто не к кому. Большинство контактов – это знакомые и друзья Никиты, и они вряд ли захотят мне чем-то помочь. Скорее всего, встанут на сторону Глебова, чтобы не лишать себя такой выгодной дружбы.

– Сволочь! – злобно цежу сквозь зубы, жалея, что не отхлестала Глебова как следует. Чтобы на всю жизнь оставить о себе память.

Отрываю листик мяты и боковым зрением замечаю пристальное внимание к своей персоне. Игнорирую. Открываю галерею на телефоне, полностью забитую нашими с Никитой фотографиями. Две тысячи шестьсот шестьдесят снимков, на которых этот подлец улыбается, нагло глядя мне в лицо.

– Подонок!

Исступлённо, один за другим удаляю снимки. Но каждый кадр напоминает о том времени, когда я так наивно верила каждому слову того, кого глубоко и искренне любила. Какой же простодушной дурочкой я была, что не замечала очевидного. Слепо летела, как мотылёк, чтобы в миг сгореть.

Нет, я не жалею себя. Я ненавижу Глебова.

С силой отталкиваю стакан с нетронутым напитком и снова замечаю неотрывный взгляд со стороны. Поворачиваюсь и впиваюсь в лицо незнакомому мужчине.

Первая мысль – он не с нашей планеты. Хотя и выглядит как обычный человек. Нет. Глаза у него необычные. Взгляд глубокий, пристальный, пронизывающий насквозь. В нём нет разнузданности, похоти или соблазнения. Лишь интерес, который мужчина даже не пытается скрывать. Я бы даже сказала, профессиональный интерес.

О да! Сейчас я, пожалуй, могу представлять определённый интерес для психолога. Только что мог забыть психолог в ночном баре?

Отворачиваюсь. Но спустя некоторое время поворачиваюсь вновь. И во мне совершенно некстати просыпается женщина. Причём, глубоко обиженная женщина, которую предали. Предпочли другую.

– Что?! Что. Не. Так?! – требую ответа от незнакомого мне человека, которого я вижу в первый и последний раз.

3. Глава 3

Впиваюсь в глаза цвета чистой лазури и жду чужого мнения, словно от него зависит моя жизнь.

– Ты идеальна. – Бархатистый тембр мягко ласкает слух.

Голос незнакомца звучит настолько чарующе, словно перебирает внутри невидимые струны, рассыпая по коже щекотливые импульсы.

– И-де-аль-на, – пьянею от услышанного сочетания звуков, ощущая его горький привкус. Вкус предательства. – Тогда какого хрена вам ещё надо?! – сваливаю на своего случайного соседа всю вину за пережитое унижение.